«Вся Россия — наш сад!» (по пьесе А. П. Чехова «Вишневый сад»)

Сравнение «Вся Россия — наш сад!» в пьесе Чехова «Вишневый сад» очень символично, ибо с той красотой вишневого сада, которая гибнет от стука топора, умирает и вся Россия.
Образ сада — образ самой родины. Именно тема родины — внутренняя поэтическая тема «Вишневого сада», этой глубоко патриотической пьесы, проникнутой от первой до последней строки страстной и нежной любовью к родине, заботой о ней. Такой глубокий смысл был вложен Чеховым в название произведения.
Мне кажется, что Гаевы и Раневские не достойны ни красоты будущего, ни даже красоты умирающего прошлого. Они — вконец измельчавшие, выродившиеся потомки, даже не последователи прежней культуры, а просто смешные призраки.
В «Вишневом саде» ситуация из жизни отдельных людей внутренне соотнесена с ситуацией в жизни страны. Прекрасный сад, на фоне которого показаны герои, не понимающие хода вещей или понимающие его частично, связан с судьбами нескольких поколений — прошлых, настоящих и будущих. Многогранно символическое наполнение образа вишневого сада: красота, прошлая культура, наконец, вся Россия.
Сад в пьесе А. П. Чехова — это образ-призма, через которую, преломляясь, показаны персонажи, выявлена их сущность. Действительно, вишневый сад — это сама жизнь, сама Россия, в которой находится место и Гаеву, и Раневской, и Лопахину, которую в полной мере познал Фирс, в которую с протестом вошел Петя Трофимов и Аня.
В «Вишневом саде» Чеховым последовательно проведен принцип скрытой общности между персонажами, — принцип, который в большей или меньшей степени определил построение всех его главных пьес. В этой пьесе «незнание», которое охватывает всех, выявляется в отношении к саду. Каждый из героев вносит свой вклад в его конечную судьбу. Кто-то видит сад таким, каким он был в невозвратном прошлом, кто-то, думая о спасении сада, губит его, кто-то гибель этого сада приветствует.
К гибели сада по-своему причастен каждый. Вновь — «виноваты все мы». Чехов говорит об ответственности каждого за существующий порядок, за общий ход вещей. И выражая эту мысль, драматург, безусловно, имеет в виду далеко не только вишневый сад из своей пьесы, а то, что символически скрывается за этим образом. Чехов говорит о всей стране, о ходе ее развития, оглядывается назад и видит плоды жизни прошлой.
Что же такое вишневый сад? Прошлое ли России, ее настоящее или будущее? Что же именно он олицетворяет? Вот уже более века прошло со времени создания пьесы, но поставленные вопросы остаются без ответа. Видимо, в этом состоит уникальность и самой пьесы, и образа сада. Да, ответить на вопрос трудно, но соотнести персонажей и временные пласты возможно.
Для Фирса сад — это его прошлое, та жизнь, которую он практически прожил, что-то неотделимое от него самого, то, чего так невыносимо больно лишаться. Наверное, это объясняет то, почему он оказывается один в закрытом доме. Для Раневской и Гаева сад — отчасти тоже ушедшие дни. Но это более молодое поколение, чем Фирс, они думают о дне завтрашнем. То, что будет с садом, определит их дальнейшую судьбу. Для Пети и Ани за этим образом скрыта вера в светлое будущее. Осознавая происходящие в имении события, предвидя судьбу их сада, они понимают, что стремиться надо к иному.
«Отдаленный, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный», стук топора, возвещающий о гибели сада, как и сам образ вишневого сада, воспринимались современниками Чехова как глубокие и емкие символы. Вообще, чеховские символы, не уводя от земного (об этом говорит то, что звук — не с неба, а «точно с неба»), всегда раздвигают горизонты изображаемого. Сам уровень осмысления бытового, единичного в поздних произведениях писателя такова, что в них просвечивает бытийное, общее.
В своей последней пьесе, завершенной за год до первой из революций XX века, Чехов зафиксировал то состояние русского общества, когда от всеобщего разъединения, слушания только самих себя до окончательного распада и всеобщей вражды оставался лишь один шаг. Писатель призвал не обольщаться собственным представлением о правде, не абсолютизировать многие «правды», которые на самом деле оборачиваются «ложными представлениями», а осознать вину каждого, ответственность каждого за общий ход вещей.
И закончить мне хотелось бы словами Л. Н. Толстого о Чехове: «Это был несравненный художник… Художник жизни… И достоинство его творчества то, что оно понятно и сродно не только всякому русскому человеку, но и всякому человеку вообще… А это главное!»