В свое время Петр Вайль высказал интересную мысль по поводу творчества Иосифа Бродского: «При всей заданной жанром фрагментарностью самое ценное в книге — то общее ощущение, которое возникает при чтении. Это даже не образ, скорее — масса или волна… Поле мощного магнетического воздействия, когда хочется слушать и слушаться». В этом тяжесть и радость познания внутреннего мира Бродского.
Бродского называют современным классиком. Его поэзия лишена очевидных примет времени. Этот поэт свободен в выборе эпохи, будь то Древний Рим, XVIII, XIX или XX век или «надцатое мартобря». Он абсолютно свободен и в выборе места: Москва, Ленинград, Англия и деревня, затерянная в болотах, Рим и Литва, север и юг, земля и небо и даже «Ничто» и «Ниоткуда». Полная свобода наблюдается и при выборе жанровых форм: оды, элегии, стансы. Эмоция и воля — вот с чем вошел Бродский в русскую литературу: «Ни страны, ни погоста Не хочу выбирать. На Васильевский остров Я приду умирать» («Стансы», 1962).
Петербург оставил неизгладимое впечатление в сердце поэта, и это отразилось в его стихах. В стихотворении «От окраины к центру» Петербург описан как огромный индустриальный центр, «полуостров заводов, парадиз мастерских и армия фабрик». Этот взгляд на классический город стал поистине новаторским, смелым. Бродский тонко чувствовал «поэтику нового времени», метаморфозы своей эпохи. Сам поэт признавался, что в этом стихотворении он пытается сохранить эстетику 50-х годов. Здесь «многое намешано, в том числе и кино, или то, что представлялось тогда современным кино». Многие литературоведы называют это произведение двадцатилетнего Бродского перифразой «Вновь я посетил» А. С. Пушкина.
Интересно отметить, что одна из строк этого стихотворения оказалась пророческой: «Слава Богу, что я на земле без отчизны остался». В этих словах, написанных в 1962 году, чувствуется одиночество, неприкаянность — важный мотив лирики Бродского.
Среди злободневных стихотворений Бродского можно назвать «Стихи о зимней кампании 1980 года». Это стихотворение было посвящено вторжению советских войск в Афганистан. Поэт увидел в этом событии нарушение природного порядка — столкновение песка и железных машин.
Но, вообще, Бродского можно назвать аполитичным поэтом, избегавшим острых политических тем. Проявление добра и зла в общественной жизни для него лишь частный случай главного конфликта, заложенного в человеке. Очень показательно в этом плане стихотворение «Сидя в тени»: «Жилистый сорванец уличный херувим впившийся в леденец из рогатки в саду целясь по воробью не думает — «попаду» но убежден — «убью». Поэт показал, что зло в ребенке обусловлено не только социальными факторами, но и антропологически.
Бродский полагал, что проблема социального неравенства, нищеты, в конечном счете, неразрешима. Массовые страдания массового человека могут принять новую форму, например, наркомании. Отсюда мрачные предчувствия Бродского: «Дело столь многих рук гибнет не от меча но от дешевых брюк скинутых сгоряча. Будущее черно, но от людей, а не от того, что оно черным кажется мне». Людей слишком много и становится все больше. Толпа, армия, хор всегда враждебны человеку. Мечта лирического героя — поселиться у моря с подругой, «отгородившись высоченной дамбой от континента» («Пророчество»), «в одиночестве жить в глухой провинции у моря» («Письма к римскому другу»), но на самом деле он обречен жить в толпе и при виде тирана бормотать, «сжав зубы от ненависти: «баран»» («Развивая Платона»).
Тема родины, ответственности за свое прошлое занимает важное место в творчестве Бродского. Проблемно звучит в этом плане стихотворение «Остановка в пустыне». В этом стихотворении поэт впервые употребил по отношению к своим соотечественникам местоимение «мы»: «Теперь так мало греков в Ленинграде, что мы сломали греческую церковь, дабы построить на свободном месте концертный зал».
Мотив ответственности за исторические деяния отечества проявляется у Бродского как сугубо личное чувство стыда, позора. В стихотворении «Anno Domini» поэт прямо говорит, в чем вина каждого за дурной конец отечественной истории — в конформистском стремлении быть «как все». Коллективизм, по мнению Бродского, — это отказ от божественного предопределения («отошли от образа Творца») и от самой жизни:
Все будем одинаковы в гробу.
Так будем же при жизни разнолики!
Тема человека и государства получает свое развитие в стихотворении «Одиссей Телемаку»(1972). Здесь перед нами трагедия разлуки отца и сына. Лирический герой этого стихотворения обращается к горизонту, чтобы увидеть корабль, который спасет его и доставит домой, к родным. Но Одиссей видит лишь прямую линию. Для героя каждое мгновение на этом одиноком острове кажется вечностью. При этом бесконечно уныло растягивается не только время, но и пространство.
Звучит здесь и тема забвения, потери памяти: «Не помню я, чем кончилась война, и сколько лет тебе сейчас, не помню». Этот мотив неслучаен. Стихотворение было написано перед отъездом из СССР. Потеря памяти — это своеобразный щит, помогающий начать новую жизнь, свободную от «эдиповых» невыносимых страданий. Здесь поставлена проблема человека, его личного счастья и воли правителей. Человек в тоталитарном обществе оказывается невластен над своей судьбой. Таким образом, судьба мифического героя таинственным образом совпадает с судьбой автора.
У Бродского совершенно особое отношение к вере, религии. Не упованием на спасение из глубины страдания, а благодарностью и прощением, счастливым состоянием духа проявляется вера лирического героя: «И пока мне не забили рот глиной, из него раздаваться будет лишь благодарность» («Я входил вместо дикого зверя в клетку»).
Думается, что в основе поэзии Бродского лежит чувство свободы и одиночества. Античный мир, новорожденный Иисус, звезда рождественская, вечность, моря, океаны, Азия и Европа — лишь частные случаи этой свободы творческого полета Бродского. Она вбирает в себя жизнь во всем ее многообразии и смерть в ее единственной форме исчезновения пространства и воли. Поэзия Иосифа Бродского — это один большой разговор с Небожителем, разговор невозможный, а потому и незаконченный…
(1 votes, average: 5,00 out of 5)