Тема искусства в пьесе А. П. Чехова «Чайка»

С «Чайки» начинается Чехов — зрелый драматург, смелый театральный новатор, принесший на сцену новое содержание и новые формы. Все то, что Антон Павлович писал для театра до «Чайки», было, конечно, интересно, талантливо, но еще не выходило за пределы установившихся традиций и канонов (за исключением некоторых водевилей).
До «Чайки» драматургия Чехова уступала по своему значению его прозе. Это произведение открывает классический цикл драматических произведений, выражающих все наиболее глубокие темы, все важнейшие особенности творчества Чехова с новой — по сравнению с чеховской прозой — силой необычайно поэтической сосредоточенности.
«Чайка», быть может, наиболее личное из всех произведений Чехова. Это единственная его крупная вещь, непосредственно посвященная теме искусства. Автор рассказывает в этой пьесе о своем затаенном — о трудном пути художника, о сущности художественного таланта, о том, что такое человеческое счастье.
«Чайка» — пьеса об искусстве и о подвиге. В искусстве побеждает только тот, кто способен на подвиг: подвиг воли, терпения, веры в победу, подвиг труда, смелого изучения правды жизни, непрестанного обогащения и раскрытия души художника. Это пьеса о том, что искусство — дело жизни и смерти, о том, что талант сам по себе еще ничего или почти ничего не значит.
«Глупец может обладать талантом, но не сможет его направить», — писал П. И. Чайковский. В «Чайке» утверждается человеческая воля к свободному творчеству, к счастью, к свету, к борьбе со всеми препятствиями, со всем темным, тяжелым, мрачным. Пьеса проникнута чеховским суровым, трудным оптимизмом — оптимизмом преодоления, оптимизмом подлинной силы, который не прячет голову под крыло от трудностей жизни, а смело расправляет крылья для полета, наперекор всем препятствиям.
«Чайка» написана в середине 90-х годов 19 века. Жизнь давала надежду на изменение к лучшему, и Чехов улавливал признаки подъема. Он стремился к цельному мировоззрению, которое для него означало научно-точную, ясную программу действия, знание реальных путей к разумному, справедливому будущему, и с грустью осознавал, что такой ясности у него нет. В «Чайке», таким образом, отразились и тоска Чехова, и его надежда. Пьеса явилась итогом многолетних раздумий о долге художника, о сущности художественного таланта. Талант — это воля. Воля к подвигу — такова воля истинного художника. А подвиг может возникнуть лишь там, где есть большая цель: счастье Родины, человечества. Одно лишь честолюбие, любовь к славе не способны сдвинуть горы. Значит, талант — это мировоззрение, потому что «глупец» не сможет направить талант.
«Чайка» — беспредельно изящное создание драматического гения Чехова, она проста и сложна, как сама жизнь. Ее подлинная внутренняя тема (тема искусства) раскрывается перед нами не сразу, подобно тому, как не сразу мы разбираемся в тех сложных положениях, противоречивых сплетениях обстоятельств, свидетелями или участниками которых оказывается в самой жизни. Автор как бы предлагает нам на выбор различные варианты, разные трактовки и пьесы в целом, и каждого ее поворота, каждой отдельной темы.
Нет ничего праздного, лишнего в совершенном произведении искусства. И тем более нет ничего лишнего у Чехова, у которого «все ружья стреляют». Мы не может не чувствовать жестокой иронии жизни в том, что Треплев (герой пьесы), мечтавший о торжестве «мировой воли», «гармонии прекрасной», сам не смог добиться победы своей творческой воли. Чехов, конечно, сочувствует Треплеву, быть может, так же глубоко, как сочувствовал он своим братьям, и не только кровным, а и всем братьям по искусству, всем людям таланта. Но он, сам прошедший неизмеримо более трудный путь в борьбе за творчество, не мог простить слабость.
В рассуждениях Треплева о «новых формах» есть немало и такого, с чем Чехов не только не спорит, но с чем он согласен. Чехов, как и его герой, считает, что театр должен изображать повседневную, будничную жизнь обыкновенных людей, но изображать так, чтобы все будничное и повседневное было освещено внутренним светом поэзии, большой темы, чтобы за непосредственной реальностью было еще и подводное течение. История «подстреленной чайки» — это сюжет лишь для «небольшого рассказа» а не для большой пьесы Чехова. Этот сюжет существует в пьесе только как возможность, которая опровергается всем ходом действия, как намек, который мог бы осуществиться, но не осуществляется.
Изучение драматургии А. П. Чехова — задача сложная. Искусство Чехова — писателя, драматурга — постоянно рождает споры, научные дискуссии, которые далеко еще не закончены. Время вносит свои поправки, требуя уточнения бытующих мнений, их дополнения или пересмотра. Широкий интерес читателей и зрителей к драмам Чехова не ослабевает в наши дни, о чем свидетельствуют издания книг, статей. По моему мнению, в сегодняшнее время не хватает писателей, заинтересованных темой искусства, как Антон Павлович Чехов.
«Искусство для него было святым делом утверждения правды, красоты и свободы на беспредельно любимой, родной русской земле», — писал В. Ермилов. Ему нужны были союзники в его могучей борьбе против пошлости, мещанства, рабства и лжи. Талант означал для Чехова оружие, которое нельзя было складывать. И он поднял над всеми слабыми и потерявшими веру нежный и гордый образ Чайки с ее прекрасным и свободным полетом к солнцу.
Жизнь без ясного, целостного мировоззрения — страшная тягота для художника. Это постоянная тема раздумий Чехова в «Чайке». Искусство, по убеждению Чехова, тогда не фальшиво, когда оно выполняет свой долг перед народом, указывает пути к будущему, живет жизнью Родины.