«Она прежде всего и всегда поэт, так остается она поэтом в каждой строчке своей прозы»… Это высказывание одного из современников как нельзя лучше характеризует прозу Марины Цветаевой (1892-1941), афористичную, выразительную, музыкальную.
Цветаева писала прозу на протяжении всей своей творческой жизни. Это воспоминания о современниках, о своем детстве, статьи, дневники, записные книжки, письма. Всю свою прозу поэтесса называла «автобиографической».
В отличие от стихов, не получивших признания в эмигрантской среде (в новаторской поэтической технике Цветаевой усматривали самоцель), проза Цветаевой пользовалась очень большим успехом. Она охотно принималась издателями и заняла основное место в творчестве Цветаевой 1930-х гг. Сама поэтесса говорила, что эмиграция делает ее прозаиком.
Вообще, в 1930-е годы и в поэтическом творчестве Цветаевой происходило усиление эпического начала, укрупнение жанровых форм. Поэтесса начала создавать стихотворные циклы, поэмы, драмы.
Выход из поэзии в прозу, в новые творческие сферы обозначены Цветаевой как «расширение голоса» и в то же время как результат складывающихся жизненных обстоятельств. В эти годы почти не печатали ее стихов, влияли оторванность от России, мучительность выбора — уехать в СССР или остаться за границей, усилившееся чувство одиночества, непонимание, сложности в семье, смерть сводного брата Андрея. Созданию автобиографических воспоминаний способствовало желание воскресить прошлое, обнажить корни, осмыслить собственную судьбу как судьбу поэта.
«Мой Пушкин» (1937), «Мать и музыка» (1935), «Дом у Старого Пимена» (1934), «Повесть о Сонечке» (1938), воспоминания о М. А. Волошине («Живое о живом», 1933), М. А. Кузмине («Нездешний ветер», 1936), А. Белом («Пленный дух», 1934) и др., соединяя черты художественной мемуаристики, лирической прозы и философской эссеистики, воссоздают перед нами духовную биографию Цветаевой. К прозе примыкают письма поэтессы к Б. Л. Пастернаку (1922-36) и Р. М. Рильке (1926) — своего рода эпистолярные романы.
Наблюдения Цветаевой, которыми она делится в своих книгах, отличаются удивительной меткостью и глубиной. Ей удается показать слабые и сильные стороны своих героев, запечатлеть их в минуты радости, боли, смятения. Со страниц книг Цветаевой встают живые портреты отца, профессора Московского университета, основателя Музея изящных искусств И. В. Цветаева, поэтов В. Брюсова, К. Бальмонта, О. Мандельштама, М. Волошина, М. Кузмина, А. Белого, юных студийцев-вахтанговцев С. Голлидэй, П. Антокольского, Ю. Завадского, а также самой Марины Ивановны — человека необычайно одаренного, но в то же время трагически одинокого, с юности несущего в себе заряд обреченности…
Современники отмечали, что стихи Марины Цветаевой сложны для восприятия, проза куда понятнее и глубже. Цветаевская проза с первых слов, с первых строк очаровывает, завораживает: перед читателем разворачивается музыкально-поэтическое полотно воспоминаний, критических замечаний, дневниковых записей. То, что не выплеснулось в стихи, высказалось в прозе, а так как в основе того и другого лежат биографические факты, мы сталкиваемся с необычным явлением: Марина Цветаева рассказала о времени и о себе языком поэзии и прозы, и эти два жанра органично дополняют друг друга.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)