Сравнительный анализ «Стансов» А. Пушкина
и «Столетье с лишним — не вчера…» Б. Пастернака
Поэт всегда вольно или невольно соприкасается с государственной властью. Из этого, как показала история, не получается ничего хорошего для поэта и ничего полезного для власти.
Однако надежда на просвещенного правителя никогда не покидала людей искусства. Поэтому Александр Пушкин обращается к Николаю Первому, только что взошедшему на престол, со своеобразной интерпретацией «Фелицы», адресованной в свое время Г. Державиным Екатерине Второй. Поэт дает советы царю, напоминает, слегка поучает, немного льстит, самую малость просит… Уже не веря в просвещенную монархию, поэт надеется хотя бы на «незлобную». Нужно обладать определенной смелостью и огромным талантом, чтобы поучать монарха, но все же А. Пушкин идет на некоторый моральный компромисс, проводя параллель между «мятежами и казнями» «начала славных дней Петра» и кровавым завершением восстания декабристов, где большинство пострадавших были близкими поэту людьми. Жестоко? Но, во-первых, А. Пушкин был истинным сыном своей эпохи (монархической, ибо вспомним пушкинское же «рабство, падшее по манию царя»). Во-вторых, поэт, ставя столь высокую планку Николаю Первому, желает смягчить участь своих друзей, внушив монарху, что можно «правдой привлечь сердца» и «нравы укротить наукой». Александр Пушкин именно «утешается параллелью», как скажет век спустя Борис Пастернак. Однако нельзя обвинять поэта в желании видеть на троне мудрого душой царя: образованный совестливый самодержец — идеал русского народа.
Через «столетье с лишним» Б. Пастернак, охваченный тем же, что и А. Пушкин, желанием, вновь возвращается к теме «мятежей и казней», но развивает ее уже в совершенно ином русле. Высокой торжественности пушкинского слога противопоставляются ирония и горечь Б. Пастернака. Двадцатый век полностью рассеял все иллюзии «параллелей»; даже «надежду славы и добра», естественную XIX веку, поэт называет «соблазном».
А. Пушкин набрасывает лишь возможную перспективу, желаемое, а Б. Пастернак показывает воплощение этого «желаемого» в реальности:
И тот же тотчас же тупик
При встрече с умственною ленью…
Но и в стихотворении XX века нет безысходности и пессимизма: душевный и умственный труд оставляют человека человеком во время любых катаклизмов: «Хотеть… труда со всеми сообща», «И те же выписки из книг, / И тех же эр сопоставленье».
Стоит обратить внимание на дату пастернаковского стихотворения — 1931 год. Страна уже в полной мере познала «мятежи и казни». В поэте идет борьба разума с сердцем: холодный рассудок понимает, что сделан шаг в сторону пропасти, а сердце наивно верит в лучшее. Надежда у Б. Пастернака питает его же скептицизм:
Итак, вперед, не трепеща
И утешаясь параллелью,
Пока ты жив, и не моща,
И о тебе не пожалели.
Поэт — человек, и слабый человек, — и он оправдывается перед обществом. Вернее, общество вынуждает его оправдываться за то, что он не такой, как все:
Пока ты жив, и не моща,
И о тебе не пожалели.
Да, чаша страдания не будет пронесена мимо поэта, ему предстоит испить ее до дна. Он снова останется один на один с жестоким железным веком.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.
(Б. Пастернак, «Гамлет»)
«Эр сопоставленье» показывает, что величие эпохи не зависит от пролитой крови и количества человеческих жертв. Человек, его душа — индикатор эпохи. А значит, время, в которое жили и А. Пушкин и Б. Пастернак (гении души и труда)» можно воистину назвать великим:
Времена не выбирают —
В них живут и умирают.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)