Ощущение приближающейся катастрофы: возмездие за прошлое и надежда на великий перелом витала в воздухе. Время ощущалось как пограничное, когда уходит не только прежний быт, отношения, но и сама система духовных ценностей требует радикальных изменений.
В России возникает социально-политическая напряженность: всеобщий конфликт, в котором сплелись затянувшийся феодализм, неспособность дворянства выполнить роль организатора общества и выработать общенациональную идею, натиск новой буржуазии, неповоротливость монархии, не желавшей уступок, вековая ненависть мужика к барину — все это рождало у интеллигенции чувство приближающихся потрясений. И одновременно резкий всплеск, расцвет культурной жизни. Издаются новые журналы, открываются театры, невиданные возможности появляются у художников, актеров, писателей. Их влияние на общество огромно. Одновременно формируется массовая культура, рассчитанная на неподготовленного потребителя, и элитная культура, ориентирующаяся на знатоков. Искусство раскалывается. Одновременно русская культура усиливает контакты с мировой культурой. Безусловный авторитет в Европе Толстого и Чехова, Чайковского и Глинки. «Русские сезоны» в Париже пользовались мировой известностью. В живописи блещут имена Перова, Нестерова, Коровина, Шагала, Малевича; в театре: Мейерхольда, Неждановой, Станиславского, Собинова, Шаляпина; в балете: Нежинского и Павловой, в науке: Менделеева, Циолковского, Сеченова, Вернадского. Марина Цветаева утверждала, что «после такого обилия талантов природа должна успокоиться».
В литературе необыкновенно возросло внимание к индивидуальности, личности: «Война и мир» («Война и человечество») Л. Толстого, «Человек» Горького, «Я» и трагедия «Владимир Маяковский» В. Маяковского. Возникает отказ от традиционного морализаторства, проповеднических, поучающих тем: «Как жить?», «Что делать?», «Как быть?». Все это — и экономические скачки, и развитие науки, достижения техники и идейные поиски на рубеже веков приводит к переосмыслению ценностей, к осознанию времени, требующего иных идей, чувств, новых способов их выражения. Отсюда и поиски новых форм.
В литературе развивается новое течение — модернизм. В свою очередь, оно делится на следующие направления: символизм, акмеизм, футуризм. Поэты-символисты — Брюсов, Мережковский, Блок, Бальмонт, Гиппиус, Иванов, Андрей Белый, Балтрушайтис — отражали в стихах мир идей, свое мировоззрение. Акмеисты — Гумилев, Ахматова, Мандельштам, Кузмин, Городецкий — в стихах выражали мироощущение, мир вещей и чувств, осмысленный поэтически. Футуристы вообще отрицали ; прежний мир во имя создания будущего; к этому течению принадлежали Маяковский, Хлебников, Северянин, Гуро, Каменский. На рубеже эпохи бушевали страсти, выливающиеся в великолепные стихи, ставшие сегодня классикой, а тогда воспринимаемые почти вызовом, но каким мелодичным и красивым!
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж…
Королева играла — в башне замка —
Шопена, И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
Необыкновенное время рождало такие же необычные стихи на стыке жанров и тем. Появились новые формы общения с читателями — творческие вечера, на которых чтение стихов сопровождалось музыкой.
Ты письмо мое, милый, не комкай.
До конца его, друг, прочти.
Надоело мне быть Незнакомкой,
Быть чужой на твоем пути…
Ты письмо мое, милый, не комкай.
Не плачь о заветной лжи,
Ты его в твоей бедной котомке
На самое дно положи.
Движение символистов возникло как протест против оскудения русской поэзии, как стремление сказать в ней свежее слово, вернуть ей жизненную силу. Русский символизм резко отличался от западного всем своим обликом — духовностью, разнообразием творческих единиц, высотой и богатством своих свершений.
Сумерки, сумерки вешние,
Хладные волны у ног,
В сердце — надежды нездешние,
Волны бегут на песок.
Отзвуки, песня далекая,
Но различить — не могу.
Плачет душа одинокая
Там, на другом берегу.
Огромное влияние на русских символистов оказал философ Владимир Соловьев. Идея о двух мирах — «двуемирие» — была глубоко усвоена символистами.
И прозрачные киоски,
В звонко-звучной тишине.
Вырастают, словно блестки.
При лазоревой луне.
Всходит месяц обнаженный
При лазоревой луне…
Звуки реют полусонно,
Звуки ластятся ко мне.
Акмеисты отпочковались от символистов. Они отрицали мистические устремления символистов. Акмеисты провозглашали высокую самоценность земного, здешнего мира, его красок и форм, звали «возлюбить землю» и как можно меньше говорить о вечности. Они хотели воспеть земной мир во всей его множественности и силе, во всей плотской, весомой определенности.
Прозрачная ложится пелена
На свежий дерн и незаметно тает.
Жестокая, студеная весна
Налившиеся почки убивает.
И ранней смерти так ужасен вид.
Что не могу на Божий мир глядеть я.
Во мне печаль, которой царь Давид
По-царски одарил тысячелетья.
Футуристы вышли на литературную арену несколько раньше акмеистов. Они объявили классику и всю старую литературу как нечто мертвое. «Только мы — лицо нашего времени»,- утверждали они. Русские футуристы — явление самобытное, как смутное предчувствие великих потрясений и ожидание грандиозных перемен в обществе. Это надо отразить в новых формах. «Нельзя,- утверждали они,- ритмы современного города передать онегинской строфой».
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана,
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?
Поэзия «серебряного века», понимая ее широко, забрасывала свои семена в будущее.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)