Русская литература второй половины XIX века активно осваивала сюжеты и образы литературы европейской. Начало века в Европе было эпохой Наполеона, поэтому тема Наполеона и наполеонизма стала одной из ведущих. В русской литературе в освещении этой темы прослеживается несколько направлений. Первое связано с патриотическим освещением событий войны 1812 года, темой славы русского оружия. Здесь эта тема решается в аспекте обличения Наполеона. Вторая — романтическая (А. С. Пушкин «Наполеон на Эльбе»; «Наполеон»; М. Ю. Лермонтов «Воздушный корабль», «Наполеон»). В романтической лирике этот образ становится символом свободы, величия, мощи. Пушкин пишет, что после ухода этого «властителя дум мир опустел».
Однако постепенно с именем Наполеона связывается представление об эгоизме, индивидуализме, и тема осмысляется в аспекте власти, господства над людьми.
Л. Н. Толстой в романе-эпопее «Война и мир» демифологизировал этот образ. Тот Наполеон, о котором пишут историки, по мысли писателя, фигура мифическая, созданная инерцией человеческого сознания. Концепция «великого человека» ведет в конечном счете к оправданию зла и насилия, трусости и подлости, лжи и предательства. И только обретя мир в своей душе и найдя пути к миру, можно возродиться к истинной жизни.
Автора «Войны и мира» упрекали в карикатурности изображения Наполеона. Но для Толстого «нет величия там, где нет красоты и правды». Толстой лишает Наполеона естественности и пластичности. Внешность этого «великого человека» ничтожна и смешна. Писатель не раз повторяет определения «маленький», «малый ростом», снова и снова рисует «круглый живот» императора, «жирные ляжки коротких ног». Здесь Толстой использует свой излюбленный прием: повторение какой-то одной выразительной детали.
Писатель подчеркивает холодность, самодовольство, напускное глубокомыслие в выражении лица Наполеона. Особенно резко вырисовывается одна его черта — позерство. Наполеон ведет себя, как плохой актер на сцене.
Перед портретом сына он «сделал вид задумчивой нежности», «жест его грациозно величественен». Император уверен: все, что им делается и говорится, «есть история». И даже такое невеличественное явление, как дрожание икры левой ноги, выражающее его гнев или беспокойство, представляется ему значительным, историческим.
В период Аустерлицкого сражения Наполеон еще сохраняет человеческие черты: «На холодном лице его был особый оттенок самоуверенности. Заслуженного счастья, которое бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика». С годами его лицо становится все более холодным. И вот в день Бородинской битвы мы видим страшно изменившийся, отталкивающий облик императора: «желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом».
Истинный облик Наполеона еще более отчетливо проясняется при сопоставлении его с Кутузовым. По мнению Толстого, Наполеон и Кутузов — выразители исторических тенденций времени. Мудрый Кутузов, свободный от страстей тщеславия и честолюбия, легко подчинил свою волю воле «провидения», то есть прозревал высшие законы, управляющие движением человечества, потому стал предводителем народной освободительной войны. Наполеон же, из-за полного равнодушия к человеку и отсутствия нравственного чувства, был поставлен во главе войны захватнической. Благодаря субъективным качествам, Наполеон избирается выразителем печальной исторической необходимости — «движения народов с запада на восток», в результате которого произошла гибель наполеоновской армии. Наполеон, по словам Толстого, предназначен был «провидением на печальную, несвободную роль палача народов, исполнял ту жестокую, нечеловеческую роль, которая была ему предназначена…»
Описание образа Наполеона происходит на протяжении всех страниц романа. В самом начале повествования гости салона Анны Павловны Шерер начинают спор о французском императоре. Заканчивается этот спор лишь в эпилоге романа.
Для автора романа не только не было ничего привлекательного в Наполеоне, но и, напротив, Толстой всегда считал его человеком, у которого «помрачены ум и совесть». Потому все его поступки «были слишком противоположны правде и добру». Не государственный деятель, умеющий читать в умах и душах людей, а избалованный, капризный, самовлюбленный позер — таким предстает император Франции во многих сценах романа.
Мнимое величие Наполеона с особенной силой обличается в сцене, изображающей его на поклонной горе, откуда он любовался дневной панорамой Москвы: «Вот она, эта столица: она лежит у моих ног, ожидая судьбы своей… Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица…»
Так думал Наполеон, напрасно ожидавший «бояр с ключами от величественного города». Но он оказался в жалком и смешном положении: «А скоро наступил конец и необыкновенной карьере этого жестокого, вероломного завоевателя».
Образ Наполеона служит средством осмысления в романе роли личности в историческом движении. Значение великих людей, как полагал Толстой, в «прозрении народного смысла событий».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)