Образ Кутузова и философия истории в романе Л. Н. Толстого «Война и мир»

Известно, что первоначальный замысел романа Л. Толстого «Война и мир» и то произведение, которое мы знаем сегодня, разительно отличаются. Автор задумывал роман о декабристах, в котором хотел показать современность в соотнесенности с историческим прошлым. Невольно, как свидетельствовал сам автор, он от настоящего перешел к 1825 году, но и для того, чтобы объяснить героя в событиях этого года, надо бегло «перенестись к его молодости, и молодость его совпадала с славной для России эпохой 1812 года». Однако постепенно начало действия романа отодвигается еще дальше, к началу XIX века, к времени заграничных походов русской армии. Обратившись к историческому прошлому, Л. Толстой ввел в произведение реальные исторические лица. В романе «Война и мир» дается не просто ряд картин прошлого — в романе показаны философские взгляды писателя на историю, на причины того, почему ход событий складывается так, а не иначе. Именно своеобразием авторской позиции во многом обусловлено и изображение исторических лиц в произведении, прежде всего, Кутузова и Наполеона. Одним из первых в русской литературе Л. Толстой отошел от традиции изображения Наполеона как великой личности, которая своей волей изменила ход истории. Впервые мы видим Наполеона глазами князя Андрея, видящего его после Аустерлицкого сражения. Болконский лежит раненый, и перед ним предстает его прежний кумир, возбуждавший в нем честолюбивые мечты и планы: «Он знал, что это был Наполеон — его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками». И далее! «…фигура маленького, ничтожного Наполеона, и над всем этим высокое небо». Л. Толстой выдвигает свою философию истории, согласно которой Наполеон лишен подлинного величия. Деятельность его — это попытка внести в целостный ход европейской истории произвол, злую волю. Нашествие Наполеона на Россию в романе Л. Толстого — это покушение на самые глубокие основы человеческой жизни, на ее целесообразность и необходимость, попытка все это подменить владычеством духа авантюры, произвола. Двенадцатый год в романе «Война и мир» — это решающее опровержение такой попытки, и Наполеону прямо противопоставлен Кутузов. Кутузов переживает вое военные события не столько разумом, сколько сердцем. Так, видя отступление русских войск под Аустерлицем, он говорит, указывая на бегущие войска: «Рана не здесь, а вот где!» В противоположность Наполеону, Кутузов — не носитель своей воли, все в его образе обратно произволу, насилию над естественным ходом вещей. Л. Толстой убежден, что естественный ход истории предрешен заранее, и определяется он не волей одного человека, а скрытым двигателем событий — в войне 1812 года этим двигателем автор называет «скрытую теплоту патриотизма». По мнению Л. Толстого, «неизбежный ход событий» обнаружил в 1812 году действие в человеческой жизни всеобщей воли, судьбы, мировой справедливости — направляющей силы, которой исход наполеоновской авантюры был предрешен. Главная заслуга Кутузова в том, что он не мешал естественному ходу вещей, почти не вмешивался в них. Известно, что автор «Войны и мира» с большим недоверием относился к военной, науке, считал, что не ею определяется успех или неуспех войны, а чем-то совсем иным. Это иное обнаруживает себя в всенародной воле, в порыве людей, а значение Кутузова в том, что, он объединяет эту общую волю. Андрей Болконский, близко общаясь с Кутузовым, делает заключение об «отсутствии всего личного» в старом полководце. В образе Кутузова автор подчеркивает прежде всего его простоту, отсутствие позерства, свойственного Наполеону. Даже на лошади Кутузов сидит как-то неловко, без щеголеватости. Кутузов естественен во всех своих душевных Движениях, он не стремится к личной славе. Еще одна очень существенная черта — Кутузов скептически относится к составляемым заранее планам сражений, к диспозициям, к всей воинской науке. Он видит путь победы в ином — в чем-то неуловимом, в том, чтобы служить неизбежному ходу вещей, предопределенному заранее. «Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат», — так пишет Л. Толстой о своем герое. Кутузов лишен претензий на величие — автор иронически пишет, что он «никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человекам и говорил самые простые и обыкновенные вещи». В этом, в этой простоте и естественности Кутузова, видит автор главную его отличительную черту, главный признак подлинного величия.