3 марта 1951 года. 9.00. Наконец-то дошли руки до библиотеки моего дорогого прадеда. Надеюсь найти здесь много любопытного, все-таки он был крупным издателем в свое время…
10.00. Много любопытных книг, пачки деловых писем, дневниковые записи… Узнаю много нового о своем предке.
12.45. Наткнулся на кое-что интересное. Кажется, дневник убийцы? Неужели? Откуда?…
12.54. Нахожусь в радостном возбуждении. Очень любопытно…
14.15. Не мог оторваться, прочитал, что называется, от корки до корки. Какой любопытный случай! Думаю, анализ личности этого человека (по понятным причинам я не могу назвать его имени и буду писать просто Р.), а также его преступление войдет во все учебники психологии. (Кстати, он отчасти мой коллега, так как в свое время занимался изучением психологии преступников и даже написал об этом статью).
Итак, преступим… Начнем с того, что это, так сказать, «идейный преступник». Он убил для подтверждения своей теории, вернее, двух идей, разрывающих его сознание. Основная, постепенно вышедшая на первый план в сознании пациента (буду называть его так, для меня привычнее): Кто он? На что он способен? Для какой участи рожден?
Что ж, эта мысль тревожит умы всего человечества, и рано или поздно ею задается каждый человек в отдельности. Особенно такие сомнения по поводу своего места в мире, значимости своей личности свойственны подросткам и молодым людям, к каковым и принадлежал Р.
Кроме того, опираясь на записи Р., можно сказать, что это был человек с завышенной самооценкой, чувствующий в себе большой потенциал. Он не хотел прожить жизнь, как окружающие его люди, задавленный нищетой и унижениями.
В связи с этим стоит сказать о другой «идее», тревожившей пациента. Она также совершенно нормальна для юного человека, максималистски смотрящего на мир и не желающего примириться с огромным количеством зла, которое существует в мире. Пациент глубоко страдал, видя все несправедливости, унижения, страдания, царящие вокруг. Все это усугублялось его собственным крайне стесненным финансовым положением. В отчаянии пациент пришел к сознанию собственного бессилия перед мировым злом.
Как я уже сказал, идеи пациента вполне нормальны. Но у меня вызывает подозрение их навязчивость и полная поглощенность Р. ими. Пациент бросил университет, крайне ограничил свое общение. Целыми днями он сидел в своей комнате в «раздражительном и напряженном состоянии, похожем на ипохондрию».
С большой долей уверенности я могу сказать, что указанные «идеи» приобрели у Р. патологический характер. Доказательство тому — выбранное для разрешения своих сомнений действие — убийство (жертвой стала пожилая женщина 60-ти лет, а также ее беременная умственно неполноценная сестра).
Какие бы оправдания пациент не придумывал себе сознательно (ничтожность выбранной жертвы, ее отвратительные качества и т. д.), его подсознание противилось сделанному выбору. Когда оно прорывалось сквозь «идею фикс» пациента, то он был уверен, что никогда не совершит убийство.
Но мысль о преступлении глубоко укоренилась в сознании пациента. В душе он уже давно решился. Поэтому повсюду искал знаки и приметы, подтверждающие его решение. Недаром Р. в своем дневнике отмечал, что в это время стал очень суеверным. Образно выражаясь, навязчивая идея управляла пациентом, когда тот совершал убийство.
Во время совершения преступления Р. находился в крайне возбужденном состоянии. Однако он отчетливо осознавал свои действия. После двойного убийства его охватил страх и желание убежать. Интересно, что это желание появлялось у Р. и во время совершения преступления, как будто он совершал его против своей воли, выражаясь философски, против нравственного закона своей души.
Пациенту очень тяжело далось осознание своего преступления. Сразу после он «заболел горячкой», находился несколько недель в бреду. Сам Р. так описывает свое состояние: «Клочки и отрывки каких-то мыслей кишели у меня в голове; но ни одной из них я не мог схватить, ни на одной не мог остановиться…» Такое состояние вполне естественно: нервная система Р., уже основательно расшатанная, не выдержала столь сильного напряжения, огромнейшего стресса. Результатом всего этого и стала «горячка» пациента.
18.10. Так-с, опоздал на поезд. Придется заночевать здесь, в старом доме. Одно плохо: отключили свет. Пишу при свете свечи. Но, в общем, все это пустяки. Очень увлекла работа над записями Р.
Итак, после преступления душевное состояние пациента усугубилось. Его охватило отчаяние от осознания совершенного. Наблюдались резкие перепады настроения. Отчаяние сменялось страхом, страх — гордыней и уверенностью в своей свободе над «человеческими предрассудками», как он выражался, а точнее, над человеческой природой. Пациент обращался к религии, пытаясь облегчить свои страдания. Но это ему не помогло, потому что он останавливал сам себя. Р. понимал, что мечется между Богом и Дьяволом, не находя нигде спасения. Я думаю, пациент подсознательно считал себя глубоко виноватым и достойным наказания. Можно сказать, он сам желал наказания для себя. Р. несколько раз приходил в «контору», пытаясь сознаться и все никак не мог решиться.
Чтобы как-то облегчить свою душу, пациент рассказал о своем преступлении одной знакомой девушке — проститутке. Возникает вопрос: почему именно ей? Во-первых, эта девушка, насколько я понял, — личность с высоким уровнем эмпатии, то есть она была способна понять муки Р. и посочувствовать ему. Очень важным является тот факт, что эта девушка занималась проституцией. Пациент считал ее такой же падшей, как и он сам, следовательно, по его мысли, она не имела права на осуждение. Закономерно, что после признания Р. начал ненавидеть, как ясно из его записей, эту девушку. Что ж, вполне объяснимо: переложив на нее часть огромной вины, Р. видел в девушке только эту вину, отражение своего преступления. Он ненавидел не саму девушку, а свое преступление в ней.
О том, что насилие изначально было противно личности Р., говорят и его сны. В них подсознание проявляет истинную сущность пациента. Особенно показателен сон о лошади. Всеми силами Р. пытается предотвратить насилие, но не может. Оно оказывается сильнее. Р. бессилен что-либо сделать, от этого его страдания еще больше усиливается.
Далее. Завышенная самооценка, вследствие этого болезненная гордыня, в сочетании с юношеским максимализмом не давали пациенту возможности прислушаться к себе и раскаяться. Его общение со следователем Порфирием Петровичем подтверждает это. Их встречи можно назвать поединками, где каждый отстаивал свою позицию.
Но все закончилось так, как должно было закончиться. Р. сдался властям, получил «первую порцию», так сказать, своего наказания — общественное наказание. Его сослали на каторгу. Только там начинается истинное осознание пациентом своего поступка и мыслей, приведших к нему. Здесь начинается его душевная работа по осознанию, принятию и прощению. Толчком и основой к этому послужило сильное взаимное чувство любви (кстати, к той самой девушке-проститутке).
Да, поистине, именно любовь «движет солнце и светила», как сказал поэт. Думаю, у пациента были все шансы обрести смысл жизни и жить дальше. Если не счастливо, то хотя бы осознанно…
(1 votes, average: 5,00 out of 5)