Тема «Метели» — превратности любви. Именно ее развивают фабула и сюжет новеллы. Все, как кажется, логично, по литературным канонам того времени. Но так ли это? Анекдот как своеобразная программа является сюжетной основой новелл Пушкина, с традиционным набором элементов: «влюбленные» (богатая невеста-бедный жених) «препятствие» (запрет родителей) «бегство»; «препятствие» (метель) «влюбленные» («первая» невеста-«блестящий» жених) «тайное препятствие» («узы брака») «счастливое совпадение»; «хэппи-энд».
Сюжет также представляет собой разработанную схему произведения в противоположность фабуле, которая является схемой событий. Отметим два наиболее существенных момента в сюжете «Метели»:
а) За счет «фигуры умолчания» в новелле создается «таинственная ситуация»: до самой развязки не известно, что узнал Владимир на дворе священника («Какое известие ожидало его!» Какое же? Умолчание…), каков секрет «полусумасшедшего письма», полученного родителями Марьи Гавриловны от «несчастного» Владимира, в чем причина молчания Бурмина, оттягивающего решающее объяснение, и так далее.
Тайна, согласно устойчивой схеме, объясняется только в самом конце новеллы.
б) Сюжет «Метели» дан с двойным опосредованием: во-первых, он изложен от лица помещика Белкина; во-вторых, самому Белкину он рассказан девицей К. И. Т. (увиден глазами «девицы К. И. Т.», рассказавшей повесть Белкину, явно «уездной барышни»).
Система персонажей в первой части новеллы кажется построенной по схеме: «протагонисты-антагонисты-помощники». Протагонисты — влюбленная пара (Марья Гавриловна и Влади мир), антагонисты — препятствующие их любви родители богатой невесты Марьи Гавриловны (Гаврила Гаврилович Р. и его жена — Прасковья Петровна), помощники — все те, кто устраивает побег влюбленных и готовит несостоявшееся венчание, — жадринский священник, сорокалетний корнет Дарвин, «землемер Шмит в усах и шпорах», «сын капитан-исправника, мальчик лет шестнадцати, недавно поступивший в уланы» (свидетели), кучер Терешка, горничная Марьи Гавриловны, крестьяне, помогающие Владимиру найти Жадрино.
Во второй части привычная расстановка персонажей разрушена, а устойчивые читательские ожидания обмануты: ни антагонистическая роль родителей, ни романтический любовный треугольник (с появлением блестящего полковника Бурмина) не состоялись. Родители оказываются не против брака Марьи Гавриловны и Володи (что дискредитирует и сам «побег») браку Марьи Гавриловны и Бурмина препятствует вовсе не романтическая память первой о погибшем возлюбленном. Новое представление о расстановке персонажей достигается через эпиграф из «Светланы» Жуковского с ее мотивом «призрачного» жениха: невеста-призрачный жених-подлинный жених. Кто же из двух женихов (Владимир или Бурмин) призрачный и кто подлинный? Загадка, но заданная не по романтическому шаблону.
По романтическому канону призрачным должен быть «ложный» жених Бурмин, с соответствующими атрибутами (ночь, метель). И здесь ожидания обмануты: призрачным оказывается как раз Владимир, все действия которого определяются литературными штампами — и так и остаются как бы «выдуманными»; Бурмин же, чье поведение тоже согласовано с литературными образцами, при этом находится в полном согласии с бытом и его предписаниями. Быт, а не литература, в итоге становится решающей инстанцией новеллы — быт, которому принадлежат остальные ее персонажи; быт, для которого всей этой «литературной» истории с побегом словно бы и не было (о ней так и не стало известно; так была ли она?). В итоге расстановка персонажей такова: любовный треугольник и быт.
На новом уровне вернемся к вопросу о теме: какова глубинная тема новеллы? Ответ: «Быт и литературность». Как реализуется эта тема, станет понятно при рассмотрении композиции произведения. Композиция определяется отношением всех конструктивных элементов произведения к его целому. Какие же конструктивные элементы являются определяющими в «Метели»? Литературные цитаты, отсылки и намеки, иронически сопоставленные с бытовыми реалиями. Композиция «Метели»
построена на последовательном сталкивании двух планов — быта и литературности. Отсюда — конфликт.
Комический эффект новеллы достигается благодаря постоянному подчеркиванию несоответствия литературных поведенческих штампов и бытового уклада. Герою, преследующему свои скромные цели, напрасно кажется, что ничего не стоит завоевать лежащее перед ним маленькое пространство. Под обличьем близкого и доступного скрываются неподатливые, крупные, типические для традиционного быта величины. В «Метели» это по-особому подчеркнуто Владимир Николаевич заблудился на крохотном куске земли, пятиверстный путь до Жадрина превращается в нескончаемое кружение по снегу и метели, и все в сторону. Узенькая площадь внезапно расширяется, и общим законам жизни — «судьбы» — дано достаточно места, чтобы они могли разыграться, как это им свойственно. Отсюда никчемность и бесплодность авантюры — европейского авантюрного сюжета на русской почве. Даже стихия (метель) не на стороне романтической литературности, а на стороне быта.
Вот мы и пришли к выводу, что новаторская идея «Метели» — самоотрицание новеллы; победа бытового уклада над литературной интригой.
Ирония здесь в том, что победа эта достигается путем невероятных, подчеркнуто литературных совпадений. В новелле «Выстрел» выстрел никого не убивает, в новелле «Метель» похититель никого не похитил, а намеченная к похищению вернулась домой.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)