В центре повести Юрия Трифонова «Обмен» — попытки главного героя, обыкновенного московского интеллигента Виктора Георгиевича Дмитриева, произвести обмен квартиры, улучшить свои жилищные условия. Для этого ему надо съехаться с тяжелобольной матерью, которая догадывается, что ей недолго осталось жить. Сын уверяет ее, что очень хочет жить с ней вместе, чтобы лучше заботиться о ней, но мать догадывается, что его интересует в первую очередь не она, а жилплощадь и что торопится он с обменом из-за боязни, что в случае ее смерти потеряет комнату матери. Материальный интерес заменил у Дмитриева чувство сыновьей любви. И не случайно в финале повести мать говорит ему, что раньше хотела жить с ним вместе, а теперь нет, потому что: «Ты уже обменялся, Витя. Обмен произошел… Это было очень давно. И бывает всегда, каждый день, так что ты не удивляйся, Витя. И не сердись. Просто так незаметно..» Дмитриев, человек изначально неплохой, постепенно под влиянием эгоизма жены, да и своего собственного, променял нравственные принципы на мещанское благополучие Правда, успев-таки съехаться с матерью буквально накануне ее смерти, эту смерть, возможно, немного ускоренную поспешным обменом, переживает тяжело: «После смерти Ксении Федоровны у Дмитриева сделался гипертонический криз, и он пролежал три недели дома в строгом постельном режиме». После всего этого сдал и выглядел словно «еще не старик, но уже пожилой». В чем же причина нравственного падения Дмитриева?
По ходу повести дед, старый революционер, говорит Виктору «Ты человек не скверный. Но и не удивительный» В Дмитриеве нет никакой высокой идеи, одухотворяющей его жизнь, нет увлеченности каким-либо делом. Нет, что оказывается в данном случае очень важным, и силы воли Дмитриев не может противостоять напору жены Лены, стремящейся к получению жизненных благ любой ценой. Временами он протестует, устраивает скандалы, но только для очистки совести, потому что почти всегда в конечном счете капитулирует и делает так, как хочет Лена. Жена Дмитриева давно уже собственное преуспеяние ставит во главу угла. И знает, что муж будет послушным орудием в достижении ее целей: «…Она заговорила так, будто все предрешено и будто ему, Дмитриеву, тоже ясно, что все предрешено, и они понимают друг друга без слов». По поводу таких, как Лена, Трифонов сказал в интервью с критиком А. Бочаровым: «Эгоизм — то в человечестве, что победить труднее всего». И в то же время писатель далеко не уверен, возможно ли в принципе полностью победить человеческий эгоизм, не разумнее ли постараться ввести его в какие-то нравственные пределы, поставить ему определенные границы. Например, такие: стремления каждого человека к удовлетворению собственных потребностей законно и справедливо до тех пор, пока оно не наносит вреда другим людям. Ведь эгоизм является одним из мощнейших факторов развития человека и общества, и не считаться с этим нельзя. Вспомним, что о «разумном эгоизме» с сочувствием и чуть ли не как об идеале поведения писал еще Николай Гаврилович Чернышевский в романе «Что делать?». Беда, однако, в том, что очень трудно в реальной жизни найти ту грань, что отделяет «разумный эгоизм» от «неразумного». Трифонов подчеркивал в упомянутом интервью: «Эгоизм исчезает гам, где возникает идея». Такой идеи нет у Дмитриева и Лены, поэтому эгоизм становится для них единственной моральной ценностью. Но нет этой идеи и утех, кто им противостоит, — у Ксении Федоровны, сестры Виктора Лоры, двоюродной сестры главного героя Марины… И не случайно в беседе с другим критиком, Л. Аннинским, писатель возражал ему: «Вы сделали вид, что я Дмитриевых (имеются в виду все представители этого семейства, кроме Виктора Георгиевича. — Б. С.) боготворю, а я над ними иронизирую». Дмитриевы, в отличие от семейства Лены, Лукьяновых, к жизни не очень приспособлены, не умеют извлекать для себя выгоду ни на работе, ни в быту. Они не умеют и не хотят жить за счет других. Однако мать Дмитриева и его родные — отнюдь не идеальные люди. Им свойствен один очень беспокоивший Трифонова порок — нетерпимость (не случайно именно так писатель назвал свой роман о народовольце Желябове — «Нетерпимость»). Ксения Федоровна называет Лену мещанкой, та ее — ханжой. Мать Дмитриева на самом деле вряд ли справедливо считать ханжой, но неспособность принять и понять людей с иными поведенческими установками делает ее трудной в общении, а подобный тип людей в долгосрочной перспективе — нежизнеспособен. Дед Дмитриев еще был воодушевлен революционной идеей. Для последующих поколений она сильно потускнела из-за сопоставления с очень далекой от идеала послереволюционной действительностью. И Трифонов понимает, что в конце 60-х, когда писался «Обмен», эта идея уже мертва, а никакой новой у Дмитриевых нет. В этом — трагизм положения. С одной стороны — приобретатели Лукьяновы, которые умеют неплохо работать (что Лену на работе ценят, в повести подчеркивается), умеют обустраивать быт, но ни о чем, кроме этого, не думают. С другой стороны, Дмитриевы, сохраняющие еще инерцию интеллигентской порядочности, но со временем все более ее, не подкрепленную идеей, утрачивающие. Тот же Виктор Георгиевич уже «олукьянился», — вероятно, в новом поколении этот процесс ускорится Надежда только на то, что у главного героя пробудится совесть. Все-таки смерть матери вызвала у него какое-то нравственное потрясение, с чем было связано, по всей видимости, и физическое недомогание Дмитриева. Однако шансов на его нравственное возрождение немного. Червь потребительства уже глубоко источил его душу, а слабоволие мешает предпринять решительные шаги к коренным переменам в жизни. И недаром в последних строках повести автор сообщает, что узнал всю историю от самого Виктора Георгиевича, который теперь выглядит больным, раздавленным жизнью человеком. Обмен нравственных ценностей на материальные, свершившийся в его душе, привел к печальному результату. Обратный обмен для Дмитриева вряд ли возможен.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)