Прав ли был Базаров, утверждая, что «Рафаэль гроша медного не стоит»?

«По-моему, Рафаэль гроша медного не стоит…» — утверждает Базаров, герой романа И. С. Тургенева «Отцы и дети». Он нигилист, а потому отвергает все, что может быть авторитетным. Но, быть может, он прав? Кто такой Рафаэль, что он вообще сделал такого, чтобы войти в историю живописи? Или мы преклоняемся перед его творчеством по традиции, заведенной предками, а его работы на сегодняшний день не актуальны? Чего же стоит Рафаэль и его творчество?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться непосредственно к творчеству художника.
Рафаэль — один из величайших творцов эпохи Возрождения. Он был очень разносторонним человеком: и архитектором, и монументалистом, и мастером портрета, и мастером декора. Нельзя не вспомнить такие его великолепные творения, как Сикстинская капелла в Ватикане, фреска «Афинская школа» — свидетельство торжества в искусстве Ренессанса гуманистических начал и их глубоких связей и искусством Античности. Эта фреска, наиболее известная, является составной частью тетралогии, изображенной на стенах комнаты, где скреплялись печатью папские указы. Темы этих фресок обращены к духовной деятельности человека: фреска «Диспут» олицетворяет богословие, «афинская школа» — философию, «Парнас» — поэзию, «Мудрость, Умеренность и Сила» — правосудие.
Много прекрасных работ у Рафаэля, но и по сей день его знают как создателя дивных Мадонн. Каждый из нас, подчас не подозревая даже, что это работа Рафаэля, знает «в лицо» самое раннее и самое позднее произведение этого цикла — «Мадонну Коннестабиле» и «Сикстинскую Мадонну».
«Мадонна Коннестабиле» Рафаэль написал в юности. От этой картины словно веет свежестью, чистотой, целомудрием. Ее никак нельзя назвать незрелой — до того тщательно она выписана. Это рисунок, вполне достойный гениального художника. Картина очень мала по размерам и живопись очень тонка, почти миниатюрна. Композиция вписана в круг, а точнее говоря, в полусферу, так как пейзаж за спиной Мадонны написан по всем правилам, установленным природой — он располагается как бы на сферической поверхности. Голова Мадонны слегка наклонена, составляя с плечами и руками одну композицию — плавную, нежную, словно бы передающую материнскую нежность. Но, несмотря на всю мягкость очертания, фигура Мадонны полна величия. Молодая мать — воплощение вселенской красоты — и ее младенец бесконечно трогательны. Но в них еще нет той глубины осознания грядущего, отличающей последнюю из цикла Мадонн — «Сикстинскую Мадонну».
Эта картина — воплощение темы материнства — была создана для церкви св. Сикста, потому и носит такое название. Это алтарная композиция. Она была задумана таким образом, чтобы входящему в храм представлялся открывающийся занавес, за которым предстает дивное видение: шествующая по облакам Мадонна с младенцем на руках. Расположение, жесты окружающих фигур — св. Сикста и Варвары, способствуют привлечению внимания с самой Мадонне.
«Сикстинская Мадонна» — особая ступень в творчестве Рафаэля. Ни у одной из его Мадонн до того не было столь высокого духовного контакта со зрителями. Чаще всего, изображаемые фигуры смотрели куда-то внутрь картины, а если же взгляд был обращен вне ее, то переживания персонажа раскрыть было нельзя. Во взгляде же Сикстинской Мадонны есть нечто такое, что словно позволяет заглянуть ей в душу. Взгляд ее не фиксирован, каким очень часто бывает взгляд на иконах. Его трудно уловить — она смотрит как бы сквозь нас или мимо, но мы улавливаем тревожное выражение ее глаз — ей открыта судьба ее младенца. Взор ее отражает одновременно и предвидение трагической участи сына, но, вместе с тем, и готовность принести его в жертву. Драматизм образа матери оттеняется в его единстве с образом младенца Христа. Волей художника он наделен недетской серьезностью. Младенец также знает свое будущее. В его глазах — тревожное ожидание грядущего, но вместе с тем и решимость пойти на муки ради спасения человечества. Образы Рафаэля полны жизни, реальных переживаний, чувств. Даже если бы Рафаель не написал ничего, кроме этой небесной странницы, держащей на руках необычного ребенка, он и тогда был бы величайшим художником.
А потому речь идет не то что о грошах — никакими суммами денег не измерить того почитания потомков, какого заслужил своим творчеством Рафаэль — величайший из художников, певец красоты итальянского Ренессанса.
Чего же стоит его творчество — об этом говорит память о нем и восхищение его прекрасными работами даже спустя столетия.