Роман
СЕМЕЙНЫЙ СУД
Арине Петровне, богатой помещице, сообщают, что дом в Москве продан с аукциона за долги ее сына Степана, прозванного в семье Степкой-балбесом, всего за восемь тысяч рублей, хотя она сама купила его два года назад за двенадцать тысяч.
«Арина Петровна — женщина лет шестидесяти, но еще бодрая и привыкшая жить на всей своей воле. Держит она себя грозно; единолично и бесконтрольно управляет обширным головлевским имением, живет уединенно, расчетливо, почти скупо, с соседями дружбы не водит, местным властям доброхотствует, а от детей требует, чтоб они были в таком у нее послушании, чтобы при каждом поступке спрашивали себя: что-то об этом маменька скажет? Вообще имеет характер самостоятельный, непреклонный и отчасти строптивый… Муж у нее — человек легкомысленный и пьяненький (Арина Петровна охотно говорит о себе, что она ни вдова, ни мужняя жена); дети частью служат в Петербурге, частью пошли в отца и, в качестве «постылых», не допускаются ни до каких семейных дел».
«Глава семейства, Владимир Михайлыч Головлев, еще смолоду был известен своим безалаберным и озорным характером и для Арины Петровны, всегда отличавшейся серьезностью и деловитостью, никогда ничего симпатичного не представлял… Муж называл жену «ведьмою» и «чертом», жена называла мужа — «ветряною мельницей» и «бесструнной балалайкой». Находясь в таких отношениях, они пользовались совместною жизнью в продолжение с лишком сорока лет, и никогда ни тому ни другой не приходило в голову, что подобная жизнь заключала в себе что-то противоестественное… Немного более счастлива была Арина Петровна в детях. У нее была слишком независимая, так сказать, холостая натура, чтобы она могла видеть в детях что-нибудь, кроме лишней обузы… Детей было четверо: три сына и дочь. О старшем сыне и об дочери она даже говорить не любила; к младшему сыну была более или менее равнодушна и только среднего, Пор-фишу, не то чтоб любила, а словно побаивалась».
«Степан Владимирыч, старший сын… очень рано попал в число «постылых» и с детских лет играл в доме роль не то парии, не то шута. К несчастью, это был даровитый малый, слишком охотно и быстро воспринимавший впечатления, которые вырабатывала окружающая среда… Постоянное принижение… не прошло даром. Оно имело в результате не озлобление, не протест, а образовало характер рабский, повадливый до буффонства, не знающий чувства меры и лишенный всякой предусмотрительности».» Степан Головлев кончил гимназию и поступил в университет, где «благодаря своей податливости на всякую штуку скоро стал фаворитом богатеньких студентов». После окончания университета «начались скитания по департаментам и канцеляриям; протекции у него не было, охоты пробить дорогу личным трудом — никакой». Так проходят четыре года. Мать приказывает сыну явиться в Москву, где его пристраивают в надворный суд. Через три года его увольняют. «Тогда Арина Петровна решилась на крайнюю меру: она «выбросила сыну кусок», который, впрочем, в то же время должен был изображать собою и «родительское благословение». Кусок этот состоял из дома в Москве… который обещал давать тысячу рублей серебром дохода…» Однако через пять лет он «прогорает окончательно», поступает в ополчение. К тому времени, когда он возвращается в Москву, дом его уже продан, у него в кармане — сто рублей, которые он проигрывает в карты. Степан ходит по домам зажиточных крестьян матери, живших в Москве: у кого пообедает, у кого займет денег. Но наконец наступила минута, когда он, так сказать, очутился лицом к лицу с глухой стеной. Ему было уже под сорок, и он вынужден был сознаться, что дальнейшее бродячее существование для него не по силам. Оставался один путь — в Головлево.
О дочери, Анне Владимировне, мать «тоже не любила говорить». Дело в том, что на Аннушку она «имела виды», а она не только не оправдала надежд, но вместо этого на весь уезд учинила скандал, убежав из Головлева и повенчавшись с корнетом. Дочери Арина Петровна тоже «выбросила кусок» — отделила ей капитал в пять тысяч и разоренную деревушку. Через год корнет бежал, бросив жену с двумя дочерьми-близнецами: Аннинькой и Любинькой, а еще через три месяца умерла и сама Анна Владимировна, так что Арина Петровна вынуждена была приютить внучек у себя.
Братья Порфирий и Павел Головлевы служили в Петербурге: первый — до гражданской части, второй — по военной. Порфирий был женат, Павел — холостой.
«Порфирий Владимирыч был известен в семействе под тремя именами: Иудушки, кровопивушки и откровенного мальчика… С младенческих лет любил он приласкаться к милому другу маменьке… а иногда и слегка пона-ушничать». Его заискивания вызывали подозрения даже у Арины Петровны. «Взглянет — ну, словно вот петлю закидывает, — рассуждала она иногда сама с собою. — Так вот и поливает ядом, так и подманивает!» Но даже видя неискренность Порфиши, она все равно благоволила к нему.
Младший сын Головлевых Павел — «полнейшее олицетворение человека, лишенного каких бы то ни было поступков… апатичная, загадочно-угрюмая личность… Он нередко огрызался против матери и в то же время боялся ее, как огня».
Арина Петровна узнает, что «постылый», то есть Степка-балбес, «опять сядет ей на шею». Он в это время уже едет в Головлево. «Одна мысль до краев переполняет все его существо: еще три — четыре часа — и дальше идти уже некуда. Он припоминает свою старую головлевскую жизнь, и ему кажется, что перед ним растворяются двери сырого подвала… Отныне он будет один на один с злою старухою… Эта старуха заест его… Предвидения его оправдались. Его поместили в особой комнате того флигеля, в котором помещалась и контора. Туда принесли ему белье… и старый папенькин халат… Двери склепа растворились, пропустили его и — захлопнулись… Кормили его чрезвычайно плохо. С утра до вечера он голодал и только об том и думал, как бы наесться».
Арина Петровна между тем решила созвать семейный совет «для решения балбесовой участи», чтобы переложить ответственность за собственные решения на своих сыновей. Порфирий и Павел должны немедленно прибыть в Головлево.
Арина Петровна разыгрывает перед Иудушкой и Павлом свою любимую роль «почтенной и удрученной матери». Братья навещают больного отца, положение которого дает повод Иудушке подольститься к матери: «Право, даже удивляешься, как это вы силу имеете переносить эти испытания!» Арина Петровна довольна. На Павла она, как обычно, сердита. Начинается семейный совет. Арина Петровна расписывает жертвы, принесенные ею ради непутевого Степана, жалуется, как тяжело ей приходилось, пока она копила состояние — и вот, собрала четыре тысячи душ. Пусть братья решают, как поступить с «балбесом». Порфирий, конечно же, судить брата отказывается — как он может, ведь это — право маменьки! Арина Петровна намерена выделить Степану деревушку — «и пусть себе живет… на прокормлении у крестьян!». Иудушка, юля и подхалимничая, уговаривает мать не давать ничего Степану, а оставить его жить в Головлеве, да еще заставить его подписать бумагу об отказе от доли в наследстве. Именно этого Арина Петровна от него и ждала. «Покуда мы с папенькой живы — ну, и он будет жить в Головлеве, с голоду не помрет, — говорит она, — А потом как?»
Иудушка уверяет ее, что брата не оставит, и даже просит у нее позволения тут же подарить ему два фунта табаку. Арина Петровна молча смотрит на Иудушку: «Неужто он в самом деле такой кровопивец, что брата родного на улицу выгонит?» Однако соглашается поступить так, как хочется Иудушке. Оба брата возвращаются в Петербург.
Степан свыкся со своим положением. Лето подходит к концу, и в Головлеве идет «соленье, варенье, приготовленье впрок», из деревень возами привозится «бабья натуральная повинность: сушеные грибы, ягоды, яйца, овощи и проч.». Степан суетится, принимает участие в этом «процессе при-пасания». Присланные матерью бумаги Степан подписывает без всяких возражений. Он снова начинает пить и однажды ночью бежит из Головле-ва. Арина Петровна, совсем было забывшая про существование сына, начинает выяснять, откуда он брал водку, и впервые входит в комнату Степана. «Комната была грязна, черна, заслякощена, так что даже ей, не знавшей и не признававшей никаких требований комфорта, сделалось неловко». Степана находят и привозят в Головлево. Арина Петровна проявляет некоторую о нем заботу, но Степан ни на что не реагирует. «Казалось, он весь погрузился в безрассветную мглу, в которой нет места не только для действительности, но и для фантазии. Мозг его вырабатывал нечто, но это нечто не имело отношения ни к настоящему, ни к будущему. Словно черное облако окутало его с головы до ног…» Вскоре Степан умирает. Арина Петровна сообщает об этом в письме Иудушке, описывает «скорбь своего материнского сердца» и богатые похороны.
ПО-РОДСТВЕННОМУ
Прошло десять лет. Павел Владимирович при смерти, но не верит в это и никак не желает подписать документ, чтобы его имение перешло племянницам — Анниньке и Любиньке. Это значит, что оно перейдет к Иудушке. Между тем Арина Петровна «из бранчивой обладательницы головлевских имений сделалась скромною приживалкой в доме младшего сына… не имеющею никакого голоса в хозяйственных распоряжениях».
«Первый удар властности Арины Петровны был нанесен» приближавшейся отменой крепостного права. Она растерялась, и в это время умер ее муж. «Порфирий Владимирыч… с изумительной чуткостью отгадал сумятицу, овладевшую ее помыслами». В результате Арина Петровна делит имение, оставив при себе только капитал. При этом Порфирию Владимирычу была выделена лучшая часть, а Павлу Владимирычу — похуже. Арина Петровна, словно забыв, что Головлево уже не ее, тратит на это имение свои деньги. И вот, когда «капитал Арины Петровны до того умалился, что сделалось почти невозможным самостоятельное существование на проценты с него», Иудушка присылает ей «целый тюк форм счетоводства» — руководство для составления годовой отчетности. Тут учтено все до последнего куста малины и подарка «мальчику N за добронравие». Арина Петровна поражена скупостью Иудушки. «После продолжительной полемической переписки» она перебирается в имение Дубровино к сыну Павлу, а вскоре Иудушка выходит в отставку и селится в Головлеве. Павел Владимирыч принял Арину Петровну «довольно сносно», обязался кормить ее и сирот-племянниц, но при условии, что она не станет вмешиваться в управление имением. В доме Павла всем заправляют ключница Улита, «женщина ехидная и уличенная в секретной переписке с кровопивцем Порфишкой, и бывший папенькин камердинер Кирюшка». Оба крадут немилосердно. Но Павел никаких замечаний от матери не терпит. Ко всему прочему, он пьет. Его гложет ненависть ко всем людям, и особенно к Иудушке. Наконец он смертельно заболевает. Арина Петровна пытается уговорить Павла передать ей и племянницам имение или хотя бы деньги, но тот не верит в близкую смерть и отказывается. Иудушка, почуяв близкую добычу, приезжает в Дубровино со своими сыновьями — Петенькой и Володенькой. Зная, что Павел ненавидит и боится его, Иудушка все-таки идет к нему. Больной гонит его, ругает, обвиняет его в том, что он пустил мать по миру, но Иудушку ничем не пронять. Ведь главное для него то, что Павел не сделал никакого распоряжения насчет наследства. Так что ему остается только подождать его кончины — и Дубровино будет его. Между тем Арина Петровна завела беседу с сыновьями Иудушки «не без цели что-нибудь выведать». Петя и Володя жалуются ей на отца: он подслушивает под дверями, скуп и мелочен, с ним неимоверно скучно. А в Дубровино они приехали потому, что Улита сообщила о близкой смерти Павла. Единственное, чего боится Иудушка, так это проклятия матери. Его сыновья убеждены, что если имение Дубровино достанется их отцу, то он ничего никому не даст, да и их, собственных сыновей, наследства лишит. Павел умер. Арина Петровна решает уехать в Погорелку, «имение сирот». «К Иудушке она не чувствовала ни ненависти, ни расположения: ей просто сделалось противно с ним дело иметь». Иудушка показывает, что он оскорблен этим решением матери, но сам приставил Улиту следить, как бы Арина Петровна не увезла с собой чего-нибудь лишнего. И вот Арина Петровна с внучками садятся в тарантас (это собственный тарантас Арины Петровны, у нее есть тому доказательства), а Иудушка не может оторвать глаз от него. Наконец говорит матери: «Так тарантасик, маменька, как же? Вы сами доставите или прислать за ним прикажете?» Мать кричит, что это ее тарантас. «Помилуйте, маменька! Я ведь не в претензии… если бы даже тарантас был дубровинский… Так вы, голубушка, не забывайте нас… попросту… без затей… по-родственному!» СЕМЕЙНЫЕ ИТОГИ Арина Петровна пытается как-то наладить дела в нищей Погорелке, но ей нездоровится, она ничего не может поправить. Аннинька и Любинька объявляют бабушке, что не могут и не хотят больше оставаться в Погорелке. Арина Петровна беспокоится о будущем внучек, но отпускает их. С отъездом девушек погорелковский дом окунается «в какую-то безнадежную тишину». Арина Петровна, ради экономии, распускает почти всю прислугу. «Прежняя лихорадочная деятельность вдруг уступила место сонливой праздности, а праздность мало-помалу развратила волю… Из крепкой и сдержанной женщины… получилась развалина, для которой не существовало ни прошлого, ни будущего…» Она всего боится: воров, привидений, чертей… Питается она плохо и скудно, в доме сыро, грязно… Все чаще к Арине Петровне приходят воспоминания о Головлеве, о тамошнем изобилии. Ненависть ее к Иудушке постепенно исчезает, «старые обиды забылись как-то сами собой». Она принимается посылать «гонцов» к Иудушке с просьбой дать ей то огурчиков, то индюшку, то еще чего-нибудь съестного. «Иудушка
морщился, но открыто выражать неудовольствие не решался… Он пуще всего боялся, что мать его проклянет». «Наскучив продолжительным вдовством», Иудушка берет в экономки «девицу из духовного звания» Евпрак-сею, «которая была работяща, безответна и не предъявляла почти никаких требований». Между тем Арина Петровна зачастила в Головлево, потом и вовсе сюда переселилась.
Прошло пять лет. Иудушка «значительно постарел, вылинял и потускнел, но шильничает, лжет и пустословит еще пуще прежнего, потому что теперь у него почти постоянно под руками добрый друг маменька, которая ради сладкого старушечьего куска сделалась обязательной слушательницей его пустословия… Ежели он и был лицемер, то лицемер чисто русского пошиба, то есть просто человек, лишенный всякого нравственного мерила и не знающий иной истины, кроме той, которая значится в азбучных прописях. Он был невежествен без границ, сутяга, лгун, пустослов и в довершение всего боялся черта», Поселившись в Головлеве, «он сразу почувствовал себя на свободе, ибо нигде, ни в какой иной сфере, его наклонности не могли бы найти себе такого простора, как здесь… Ничье суждение не беспокоило, ничей нескромный взгляд не тревожил — следовательно, не было повода и самому себя контролировать… Давным-давно влекла его к себе эта полная свобода от каких-либо нравственных ограничений…». Иудушка проводит свои дни в подсчетах и пересчетах, учитывая каждую копейку, каждую вещь в двадцати книгах, пишет жалобы мировому судье… Всякая связь с внешним миром порвана, он не получает ни книг, ни газет, ни даже писем. Один его сын — Володенька — покончил жизнь самоубийством, с другим — Петенькой — переписывается, лишь когда тот посылает ему деньги.
Арина Петровна получает письмо от внучек. Они подались в актрисы и в Погореловку никогда не вернутся. Иудушка при этом известии отплевывается и задумывается, «какой-то зловещий план мелькает в его голове». Из полка приезжает сын Петр. «…Загадочный приезд Петеньки не особенно волнует» Иудушку, «ибо, что бы ни случилось, Иудушка уже ко всему готов заранее. Он знает, что ничто не застанет его врасплох и ничто не заставит сделать какое-нибудь отступление от той сети пустых и насквозь прогнивших афоризмов, в которую он закутался с головы до ног». Петр проиграл казенные деньги, просит взаймы у бабушки, но у нее своих денег нет, а капитал внучек она тратить не может. Иудушка отказывает сыну наотрез, как обычно, прикрываясь ханжескими отговорками и поучениями. Петр обвиняет отца в убийстве своего брата Володи — именно он его убил, оставив без копейки, когда тот женился якобы против его желания. Арина Петровна молча слушает этот разговор. «Она отнюдь не оставалась равнодушной зрительницей этой семейной сцены. Напротив, с первого взгляда можно было заподозрить, что с ней происходит что-то не совсем обыкновенное и что, может быть, настала минута, когда перед умственным ее оком предстали во всей полноте и наготе итоги ее собственной жизни». Она проклинает Иудушку.
ПЛЕМЯННУШКА
«Иудушка так-таки и не дал Петеньке денег, хотя, как добрый отец, приказал в минуту отъезда положить ему в повозку и курочки, и телятинки, и пирожок… самолично вышел на крыльцо проводить сына, справился, ловко ли ему сидеть, хорошо ли он закутал себе ноги… Вопреки ожиданиям Петеньки, Порфирий Владимирыч вынес материнское проклятие довольно спокойно и ни на волос не отступил от тех решений, которые, так сказать, всегда готовые сидели в его голове… Выходка Арины Петровны была так внезапна, что Иудушка не догадался даже притвориться испуганным». На следующий день после отъезда внука Арина Петровна уезжает в Погорелку и больше уже не возвращается в Головлево, несмотря на лицемерные уговоры Иудушки. Однажды она обнаруживает, что не может встать с постели. Иудушка тут же приехал и начал распоряжаться, разузнал, где находятся бумаги. Арина Петровна умирает, Иудушка с удовольствием занимается похоронами и немедленно принимается за изучение бумаг. В результате он объявляет себя единственным наследником оставшегося после матери имущества. С тем и отбывает к себе в Головлево, забрав материн тарантас и двух коров. От Петра приходит письмо: он сообщает, что отправляется в ссылку, и спрашивает, будет ли отец высылать ему содержание. Иудушка, конечно же, отказывает ему. Но неизвестно, дошло ли письмо Иудушки до сына — приходит уведомление о том, что Петр, не доехав до места ссылки, заболел и умер. «Иудушка остался один, но сгоряча все-таки еще не понял, что с этой новой утратой он уже окончательно пущен в пространство, лицом к лицу с одним своим пустословием».
Приезжает Аннинька — «рослая и статная женщина с красивым румяным лицом, с высокою, хорошо развитою грудью, с серыми глазами навыкате и с отличнейшей пепельной косой… с резкими, даже развязными манерами…». Иудушка не может отвести от племянницы похотливого взгляда, лезет целоваться якобы по-родственному. Аннинька все знает о судьбе Петра — оказывается, он прислал им с сестрой письмо после суда, они собрали шестьсот рублей и отправили ему. Иудушка вскидывается: как это он не получил этих денег после смерти Петеньки?! Аннинька едет на могилу бабушки, потом в Погорелку, где узнает, что Иудушка увез оттуда даже иконы. Она прощается с деревней и с могилой бабушки навсегда. Иудушка хочет, чтобы Аннинька осталась в Головлеве, но, говоря с ней, он смотрит на нее такими «маслеными глазами», что ей становится «неловко». Она решает уехать под предлогом, что ей в Головлеве «скучно».
Аннинька недовольна своей жизнью. «Как девушка неглупая, она отлично понимала, что между теми смутными мечтами о трудовом хлебе, которые послужили ей исходным пунктом для того, чтобы навсегда покинуть Погорелку, и положением провинциальной актрисы, в котором она очутилась, существует целая бездна. Вместо тихой жизни труда она нашла бурное существование, наполненное бесконечными кутежами, наглым цинизмом и беспорядочною, ни к чему не приводящею суетою». Приехав в Головлево, она вспомнила прежнюю, чистую жизнь, и ей стало «невыносимо мерзко». Но ее мечты о своем доме «немедленно же должны были разбиться при столкновении с действительностью, встретившеюся в Головлеве». Надо уезжать. Она попытается устроиться на московскую сцену. Иудушка делает все, чтобы она осталась в Головлеве, проволочками и бесконечными уговорами доводит Анниньку до изнеможе-ция. Уже сидя в кибитке, на вопрос Иудушки, приедет ли она еще, Аннинька отвечает ему: «Нет, дядя, не приеду! Страшно с вами!»
НЕДОЗВОЛЕННЫЕ СЕМЕЙНЫЕ РАДОСТИ
Однажды, незадолго до катастрофы с Петенькой, Арина Петровна, гостя в Головлеве, замечает, что Евпраксеюшка беременна. Оказалось, что Порфи-рию Владимирычу уже доложено, но он ничего на это не сказал, «а только сложил руки ладонями внутрь, пошептал губами и посмотрел на образ…». Мать подшучивает над сыном — молитвенником, вспоминает массу случаев беременностей и рождений, живо готовится к предстоящим родам, советуется со своей старой служанкой Улитой, которая в молодости тоже, по слухам, родила ребенка от Порфирия Владимирыча. Но тут «случилась катастрофа с Петенькой, а невдолге за нею последовала и смерть Арины Петровны». Надежды Иудушки на то, что благодаря опытности Арины Петровны и ловкости Улиты… «»беда» пройдет без огласки», рухнули. Он боится, что его обвинят в прелюбодеянии — а он никаких мер не принял, «даже солгать не успел». Начинаются роды, Улита сообщает об этом Иудушке. «…Никаких я ваших дел не знаю, — заявляет тот. — Знаю, что в доме больная есть, а чем больна и отчего больна — об этом и узнавать, признаться, не любопытствовал!» Он отказывается посмотреть на своего сына, а приехавшему священнику говорит о Евпраксее: «Прислуга она усердная, верная, а вот насчет ума — не взыщите! Оттого и впадают они… в пре-лю-бо-де-яние!» Улита по указанию Иудушки увозит младенца в Москву, в приют, пока молодая мать мечется в жару и бреду.
ВЫМОРОЧНЫЙ
«Агония Иудушки началась с того, что ресурс празднословия, которым он до сих пор так охотно злоупотреблял, стал видимо сокращаться. Все вокруг опустело: одни перемерли, другие — ушли». В довершение ко всему прочему, «какая-то порча» произошла с Евпраксеюшкой — «она вдруг нечто поняла, и ближайшим результатом пробудившейся способности понимания явилось внезапное, еще неосознанное, но злое и непобедимое отвращение». Она «взбунтовалась»: она смели возражает Иудушке, не подпускает его к себе, не ночует дома, перестает обихаживать барина, изводит его придирками и бранью по любому поводу, угрожает уехать в Москву искать сына или к родителям. «В короткое время Порфирий Владимирыч совсем одичал». Целыми днями он сидит у себя в кабинете. «Насколько он прежде был придирчив и надоедлив, настолько же теперь сделался боязлив и угрюмо-покорен». Лишь в кабинете, «один на один с самим собой, он чувствовал себя полным хозяином, имеющим возможность праздно мыслить сколько душе угодно. Подобно тому как оба брата его умерли, одержимые запоем, так точно и он страдал той же болезнью. Только это был запой иного рода — запой праздномыслия… Он с утра до вечера изнывал над фантастической работой: строил всевозможные несбыточные предположения, учитывал самого себя, разговаривал с воображаемыми собеседниками и создавал целые сцены, в которых первая случайно взбредшая на ум личность являлась действующим лицом… Он и всегда был мелочен и наклонен к кляузе… надоедал, томил, тиранил… теперь эти свойства перенеслись на отвлеченную, фантастическую почву… где он мог свободно опутывать целый мир сетью кляуз, притеснений и обид. Он любил мысленно вымучить, разорить, обездолить, пососать кровь». Иудушка вспоминает свои столкновения и ссоры, случившиеся в молодости, и представляет их себе так, чтобы он непременно выходил победителем. Он мысленно мстит всем, с кем когда-либо встречался, мстит живым, мстит мертвым. «Фантазируя таким образом, он незаметно доходил до опьянения… Существование его получило такую полноту… что ему ничего не оставалось желать. Весь мир был у его ног… Порфирий Владимирыч был счастлив». В этом полубреду Иудушка продолжает подсчитывать убытки, нанесенные ему матерью, одалживает как будто крестьянину рожь под немыслимые проценты, а потом, вооружившись счетами, считает, считает, считает… РАСЧЕТ На дворе декабрь. Все занесено снегом. Иудушка бессмысленно бродит по кабинету, подходит к окну и вдруг видит: к усадьбе подъезжает кибитка, из нее поспешно выскакивает молодая женщина. Это вернулась Аннинька. Только она так изменилась, что почти невозможно узнать — «это какое-то слабое, тщедушное существо с впалой грудью, вдавленными щеками, с нездоровым румянцем, с вялыми телодвижениями, существо сутулое, почти сгорбленное». Ее сестра Любинька месяц назад отравила себя, а она тяжело больна. Аннинька просит позволения у дяди пожить в Головлеве. Тот не против. Уехав в прошлый раз из Головлева, Аннинька отправилась «прямо в Москву и начала хлопотать, чтоб ее и сестру приняли на казенную сцену… Но везде ее приняли как-то странно». Стоило кому-то узнать, что они обе — провинциальные актрисы, как им тут же отказывали. К тому же настоящих задатков для успеха на столичной сцене сестры не имели. Пришлось возвращаться в провинцию. Аннинька едет в город, где живет на содержании у нечистого на руку земского деятеля Любинька, сестры ссорятся. Купец Кукишев, поклонник Анниньки, не добившись своего, решает «обуздать строптивую выскочку». В результате Анниньку лишают ролей, у нее на исходе последние деньги, и тут появляется сестра, уговаривает ее уступить богатому поклоннику. Аннинька сдается. Вся зима проходит словно в пьяном угаре. Покровители сестер проворовываются, один их них стреляется, Анниньку и Любиньку арестовывают, отобрав у них все имущество. После суда обнищавшие, отчаявшиеся сестры идут по рукам. Любинька предлагает сестре покончить с собой и выпивает яд. Испугавшаяся смерти Аннинька осталась жива. В Головлеве Аннинька старается не вспоминать прошлое, но оно неотступно ее преследует. Страшная жизнь привела ее в Головлево, а ведь «это сама, смерть, злобная, пустоутробная; это смерть, вечно подстерегающая новую жертву». Приученная к пьянству купцом Кукишевым, Аннинька каждый вечер напивается. К ней присоединяется и Иудушка. Далее автор пишет об удачливых и неудачливых семьях. «…Наряду с удачливыми семьями существует великое множество и таких, представителям которых домашние пенаты, с самой колыбели, ничего, по-видимому, не дарят, кроме безысходного злополучия… Именно такого рода злополучный фатум тяготел над головлевской семьей. В течение нескольких поколений три характеристические черты проходили через историю этого семейства: .праздность, непригодность к какому бы то ни было делу и запой. Первые две приводили за собой пустословие, пустомыслие и пустоутробие, последний — являлся как бы обязательным заключение^ общей жизненной неурядицы… так что головлевская семья, наверное, захкудала бы окончательно, если бы посреди этой пьяной неурядицы случайный метеором не блеснула Арина Петровна. Эта женщина благодаря своей лич(ной энергии довела уро-вень благосостояния семьи до высшей точки, но и за всем тем ее труд пропал даром, потому что она не только не передалга своих качеств никому из детей, а, напротив, сама умерла, опутанная со вс»ех сторон праздностью, пустословием и пустоутробием». Во время совместных попоек разговор Анниныки с Иудушкой всякий раз переходит в ссору. Племянница «с беспощадной назойливостью раскапывала головлевский архив и в особенности люби. ла дразнить Иудушку, доказывая, что главная роль во всех увечьях, наряду с покойной бабушкой, принадлежала ему». Это повторяется изо дня в ден! ь. Иудушка чувствует, что ему навстречу «идет беда, которая окончательно раздавит его. Отовсюду, из всех углов этого постылого дома, казалось, выползали «умертвия»… Вот папенька… вот братец Степка-балбес и рядом с ним братец Пашка-тихоня; вот Любинька. А вот и… Володька и Петька… И все :это хмельное, блудное, измученное, истекающее кровью…». У Иудушки вдруг проснулась совесть. Но поздно… «Вот он состарился, одичал, одной ногой )В могиле стоит, а нет на свете существа, которое приблизилось бы к нему, «‘пожалело» бы его». В живых одна племянница, да и та «явилась, чтобы надругаться над ним и доконать его». Да, «совесть проснулась, но бесплодно)». Иудушка хочет умереть, жаждет смерти, но конец все не приходит. Однажды на страстной неделе Иудушка, задумавшись, вдруг понимает: «А ведь я виноват перед покойницей-маменькой… в’едь я ее замучил… я!» Ему вдруг становится жалко Анниньки, и он, впервые в жизни искренно, говорит ей: «Бедная ты! Бедная ты моя!» Иудушка’ просит простить его. Ночью он тайком идет на могилу матери — «проститься»… На другой день у дороги нашли закоченевший труп головлевского барина. Бросились к Анниньке, но она лежала в горячке, в бессознательном состоянии. Тогда отправили верхового к «сестрице» Надежде Ивановне Галкиной (дочке тетеньки Варвары Михайловны), «которая уже с прошлой осени зорко следила за всем, происходившим в Головлеве».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)