Роман Мастера о Понтии Пилате имеет свой сюжет и свою композиционную структуру. Он появляется в романе Булгакова «Мастер и Маргарита» как внутренняя история в четырех главах. Глава вторая («Понтий Пилат») представляет собой завязку и развитие действия. Глава шестнадцатая («Казнь») — кульминация. Двадцать пятая глава («Как прокуратор пытался спасти Иуду из Кириафа») — дальнейшее развитие действия. И, наконец, глава двадцать шестая («Погребение») — это развязка.
Роман по объему получился не очень большим, поэтому автор лаконично и четко вырисовывает характеры персонажей.
Эпизод допроса Иешуа прокуратором Иудеи во дворце находится во второй главе и является завязкой действия. Уже здесь характеры основных действующих лиц — Иешуа Га-Ноцри и Понтия Пилата — выписаны достаточно определенно.
В эпизоде главную роль играет позиция автора. Даже несмотря на то, что в описание действия рассказчик как бы не вмешивается, мы недвусмысленно понимаем значение авторского посыла. В этом выразилось мастерство Булгакова как художника слова.
Природа в этом эпизоде представлена не как отображение внутреннего мира героев, что характерно для традиции русской литературы. Здесь она выступает как союзник Иешуа и враг Пилата. Яркое солнце убивает и до того раздраженные глаза прокуратора, жарит его: «солнце, неуклонно подымающееся вверх над конными статуями гипподрома». А Иешуа дневное светило оставляет в тени и прохладе.
Бесстрастны портреты действующих лиц. Рассказчик лишь подчеркивает страдальческое лицо прокуратора, передает его мысли: «Прокуратор при этом сидел как каменный, и только губы его шевелились чуть-чуть при произнесении слов. Прокуратор был как каменный, потому что боялся качнуть пылающей адской болью головой». В тексте нет никаких заключений по поводу происходящего, нам предоставляется самим решать и делать выводы. Но выводы не могут быть двусмысленными: «…в какой-то тошной муке подумал о том, что проще всего было бы изгнать с балкона этого странного разбойника, произнеся только два слова: «Повесить его». Разве может вызывать жалость такой человек?!
Здесь важно отметить, что если внутренний мир прокуратора раскрывается с помощью внутренних монологов и ремарок, то мысли Иешуа Га-Ноцри остаются для нас тайной. Но тайной ли? Не является ли такой способ обрисовки героя самой точной из характеристик? Вспомним, что прокуратор постоянно отводит глаза от обвиняемого. То слишком сильная головная боль мешает ему сосредоточить взгляд. То он смотрит на ласточку, влетевшую под коллонады дворца, то на солнце, все выше и выше поднимающееся над горизонтом, то на воду в фонтане. Лишь когда Пилат пытается спасти Га-Ноцри, излечившего его от страшной головной боли, он прямо направляет взгляд: «Пилат протянул слово «не» несколько больше, чем это полагается на суде, и послал Иешуа в своем взгляде какую-то мысль, которую как бы хотел внушить арестанту».
А Иешуа не прячет глаз, потому что, когда бы прокуратор не посмотрел на него, Пилат непременно натыкался на глаза Га-Ноцри. Это противопоставление в поведении прокуратора и обвиняемого ясно дает понять, что Иешуа говорит то, что думает, Пилат же постоянно находится в противоречии со своими мыслями. Этому, конечно, есть объективное оправдание — правила допроса требуют определенного поведения прокуратора. Но ни один закон человеческий не велит быть жестоким и глупым.
Вообще, суд над Иешуа представляет собой интересное зрелище. Лишь в начале допроса обвиняемым является Иешуа. После того, как он «исцелил» Пилата, подсудимым становится последний. Но суд Га-Ноцри не так суров и окончателен, как суд прокуратора. Иешуа дает «рецепт» от головной боли, наставляет и отпускает Пилата, благославляя. «Беда в том,… что ты слишком замкнут и окончательно потерял веру в людей… Твоя жизнь скудна, игемон», — вот что говорит Иешуа прокуратору Иудеи, самому богатому после Великого Ирода человеку. Свою бедность духом Пилат продемонстрирует и позже, когда, испугавшись, что его может постигнуть участь Иешуа, он выносит смертный приговор.
А будущее подсудимого он видел, причем очень хорошо: «Так, померещилось ему, что голова арестанта уплыла куда-то, а вместо нее появилась другая. На этой голове сидел редкозубый золотой венец». Да, потом прокуратор изгнал видения, но этого должно было быть достаточно, чтобы понять, что истину нельзя подчинить никаким законам, никаким Иродам.
Немного позже сам Пилат вот что скажет о дворце, построенном по проекту царя: «Верите ли, это бредовое сооружение Ирода, — прокуратор махнул рукой вдоль колоннады, так, что стало ясно, что он говорит о дворце,- положительно сводит меня с ума. Я не могу ночевать в нем. Мир не знал более странной архитектуры». Эта фраза звучит как приговор всему правлению Ирода. Но все равно, несмотря на весь свой ум, прокуратор боится перемен. Он предоставляет системе покарать Иешуа, а сам умывает руки. За это герою вынесли один из самых страшных приговоров — вечность, бессмертие и муки совести.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)