Характер любого человека можно выяснить, узнав, к чему он стремится, чего он хочет. Какую цель ставит перед собой Наполеон? Вопрос чисто риторический, ибо история дает нам недвусмысленный ответ. Цель эта — мировое господство, и он целеустремленно идет к нему, хладнокровно уничтожая препятствия. «Через пять лет я буду господином мира, остается одна Россия, но я раздавлю ее», — донеслись до нас сквозь годы его слова. Есть ли здесь место каким-либо сомнениям?
Гораздо более таинственная фигура (но лишь на первый взгляд) — Александр I. Какие побуждения руководили им? Ради чего он в 1805 году ведет за границу войска, помогая австрийцам и пруссакам? Конечно, в соответствии с международными договорами России, ее обязательствами. Но мне кажется, здесь еще присутствует элемент гордости, выражение желания чести и славы при жизни и после смерти. Элемент этот имеет неприятную, на мой взгляд, тенденцию расти и становится основным направлением поведения, толкая человека к избыточности — к «рыцарству», «рыцарской браваде». Эта избыточность остается избыточностью и тогда, когда выходит за пределы необходимости и долга и даже становится политикой, хотя современники оную избыточность и одобряют. Ярким примером такой избыточности в русской истории является поход князя Игоря, который вел свои полки в половецкие степи^не для защиты родины.
Такая рыцарская бравада свойственна не только русским, но и иноземным дворянам, что достаточно ярко показано у Толстого: вспомним, например, как Мюрат с двумя товарищами и батальоном солдат берет Таборский мост. Что руководит им, как не рыцарская бравада?
» Господа маршалы » Мюрат, Ламм и Бельяр садятся верхом и отправляются на мост. «Господа, — говорит один, — вы знаете, что Таборский мост минирован и контролирован и что перед нами грозные мостовые укрепления и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Нашему императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Поедемте втроем и возьмем этот мост». «Поедемте», — говорят другие, и они отправляются и берут мост.
Авантюра маршалов увенчалась успехом и потому не может не вызвать восхищения. Однако что могло бы случиться, если бы маршалы были убиты или взяты в плен? Немалая часть французской армии оказалась бы парализованной на некоторое время, что могло бы плачевно сказаться на боеспособности французов.
Что же до Александра, то он не простой офицер или маршал, которого можно более или менее быстро заменить. Он император, которому остальные обязаны были повиноваться; он в ответе за подчиненных ему людей — как и любой другой командир — и имеет право рисковать их жизнями лишь в одном случае: в случае необходимости защищать государство. При защите Отчизны в 1812 году русские солдаты проявляли невиданный героизм, погибая в попытках уничтожить или хотя бы задержать неприятеля (вспомним Смоленск и Бородинское сражение) за границей же, не зная, за что они сражаются, кладут свои жизни, обманутые союзниками, они сражались вяло (если дело не шло о спасении их собственной жизни), и достаточно было крика: » Ну, братцы, шабаш!», как войска совершали «отход на заранее подготовленные позиции», то есть отступали.
Ошибка Александра была ошибкой аристократа, и не дворянам было судить его; скорее всего они, по крайней мере большинство из них, и не нашли бы за ним никакой вины — ведь они и сами были благородного происхождения и не чужды были рыцарской бравады.
Еще одним проявлением рыцарской бравады было рассмотрение войны как состязания, спортивного соревнования, вроде охоты — опасного, но, безусловно, благородного спорта. Такое отношение к войне было присуще и многим аристократам, и Александру.
Наполеону же чужда рыцарская бравада, и война для него не состязание, а смертельная схватка на пути к мировому господству, в которой необходимо одержать победу. Александр I и иже с ним шли на войну 1806-1807 годов, чтобы выиграть или проиграть — «пусть победит сильнейший», Наполеон же шел только для того, чтобы выиграть: о поражении не могло идти и речи.
Вот почему, в Тильзите, когда Александр I с ласковым выражением лица говорит что-то французскому императору, считая состязание законченным — сильнейший определен — и не держа на победившего соперника зла, на лице Наполеона застывает неприятно-притворная улыбка. Он помнит, сколько хлопот доставила ему русская армия, как она помешала одержать быструю победу, и делает выводы на будущее — ведь от мирового господства его отделяют лишь две страны — Россия и Англия, и лишь Россия является наиболее вероятным противником. Он все помнит и, в отличие от Александра, забывать не собирается.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)