Тема Родины в поэзии С. Есенина

За что любил родину такой предельно русский поэт, как Есенин? Мне кажется, что для него родина — прежде всего поля, деревни, леса: словом, все то, что входит в плоть и кровь, становится частью бытия русского человека. Но никогда не имела бы такой магической силы лирика поэта о родной земле, если бы он за этой «малой» родиной не видел «большой». Конечно, он воспринимал родину и глубже, и шире. Он гордился мощью своей страны, ее необъятностью: «Я буду воспевать всем существом в поэте шестую часть земли с названьем кратким «Русь»», — пишет он в стихотворении «Русь советская». Поэт счастлив тем, что он — сын великого народа, великой революционной эпохи, которую старается понять и принять. Недаром в «Письме к женщине» он восклицает:
Теперь в советской стороне
Я самый яростный попутчик.
Сергей Есенин до боли любил все родное. Да разве не видно это по его произведениям! Бывает, пишешь сочинение и никак не найдешь цитату. А здесь другая «беда»: не знаешь, какую выбрать. Это, наверное, потому, что чуть ли не в каждом своем произведении поэт так или иначе говорит о родине. В «Стансах» он сам объясняет особенность своего творчества: «Но более всего любовь к родному краю меня томила, мучила и жгла». Поэтому так трудно, порой невозможно отделить эту тему от других: ведь чувства к родине переплетаются у Есенина с чувствами к женщине, природе, жизни. Вспомним одно из его лучших стихотворений о любви в сборнике «Персидские мотивы»:
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Потому, что я с севера, что ли,
Я готов рассказать тебе, поле,
Про волнистую рожь при луне.
Любовь к женщине раскрывается у Есенина тоже через любовь к родной земле. Но природа у него неразрывно связана с деревней, ибо только сельский житель способен так ее одухотворять. Вообще, ни у одного поэта не встречал я такой поразительной способности одушевлять природу:
Зеленая прическа,
Девическая грудь,
О тонкая березка,
Что загляделась в пруд?
Любимый образ Есенина — березка. Но клен «заледенелый», осины, смотрящие в розовую воду, горящая своими плодами рябина, рожь с лебединой шеей и десятки других не менее удивительных метафор и образов, которые составляют особый мир — мир живой и одухотворенной природы. Этот прекрасный мир поэт гостеприимно распахнул для нас.
В городе все было по-иному. Потому, наверное, так радовали Сергея Александровича поездки в родное село. Он никогда не терял связь с родным краем, часто бывал там и, по воспоминаниям его сестер, «каждый раз, приезжая в Константиново, был по-настоящему счастлив, что… вновь в родном краю, любовь к которому пронес через всю жизнь».
Ему всегда был дорог родной край, пусть бедный и нищий. Но, конечно, поэт не мог не скорбеть об отсталости и дикости, существующих на Руси. В творчестве Есенина как бы происходит борьба двух чувств: пони мание необходимости и неизбежности перемен и боль за то, что уходит в прошлое. В начале 20-х годов побеждает второе чувство. В стихотворении «Я последний поэт деревни…» он пишет: «Не живые, чужие ладони, этим песням при вас не жить». Он горюет, что «стальная конница победила живых коней». Эта боль затихла, видимо, только после посещения заграницы, ибо поэт восклицает:
Полевая Россия! Довольно
Волочиться сохой по полям!
Нищету твою видеть больно
И березам и тополям.
Не один год «железный гость», «каменные руки лжи», сдавившие «за шею» деревню, терзали поэта. Возможно, это была одна из причин усиления пристрастия к вину, разгулу. Откроем эту темную страницу жизни поэта, войдем в «Русь кабацкую». Это страшный мир людей, прожигающих жизнь. В то же время они — часть России. Неудивительно, что в этот период для любви к родине Есенин находит соответствующее сравнение: «Любил он родину и землю, как любит пьяница кабак». Порой поэт говорит, что он такой же, как они, такой же пропащий. Но, опомнившись, высвечивает этих людей насквозь. Он знает, что «таких не подмять, не рассеять, бесшабашность им гнилью дана». Но это тоже родина. Недаром Есенин заканчивает стихотворение горькой фразой:
Снова пьют здесь, дерутся и плачут…
Ты, Рассея, моя… Рассея,
Азиатская сторона!
1925 год — год смерти поэта — был очень плодотворным. Есенин все больше верит в будущее страны:
Мне теперь по душе иное…
И в чахоточном свете луны
Через каменное и стальное
Вижу мощь я родной стороны.
Но освободиться от тоски поэту не удается вплоть до трагического конца. Для нас же Есенин навсегда остается живым, его творчество вливает нам «в грудь теплынь», учит по-новому видеть родное и любить его. И недаром никакие запреты и гонения на творчество Есенина в темные сталинские времена не могли заставить забыть его, ибо в его «глазах прозрений дивный свет».