Пьесы А. Островского насыщены разнообразной символикой. Прежде всего это символы, связанные с миром природы: лес, гроза, река, птица, полет. Очень важную роль играют в пьесах и имена героев, чаше всего имена античного происхождения: древнегреческие и римские. Мотивы античного театра в произведениях Островского еще недостаточно исследованы, поэтому учесть все смысловые обертоны греческих и римских имен здесь трудно. Ясно однако, что имена эти вовсе не случайно выбраны автором, очень важен их звуковой состав, образность и их значение в русском языке. На этих моментах мы и остановимся подробнее.
Ю. Олеша восхищался фамилиями героев Островского. Паратов — это и парад, и пират. К наблюдениям Олеши можно добавить и безусловно напрашивающееся сопоставление Паратова с «паратым» зверем, то есть мощным, хищным, сильным и беспощадным. Матерым вожаком, например. Хищническое поведение его в пьесе как нельзя лучше характеризуется этой фамилией.
Фамилии Дикой и Кабанова не надо комментировать. Но не забудем, что Дикой — не только всесильный Савел Прокофьевич, а и племянник его, Борис. Ведь мать Бориса «не могла ужиться с родней», «уж очень ей дико казалось». Значит, Борис — Дикой по отцу. Что из этого следует? Да то и следует, что он не сумел отстоять свою любовь и защитить Катерину. Ведь он — плоть от плоти своих предков и знает, что целиком во власти «темного царства». Да и Тихон — Кабанов, как ни «тих» он. Вот и мечется Катерина в этом темном лесу среди звероподобных существ. Бориса же она выбрала едва ли не бессознательно, только и отличие у него от Тихона, что имя (Борис — по-болгарски «борец»).
Дикие, своевольные персонажи, кроме Дикого, представлены в пьесе Варварой (она язычница, «варварка», не христианка и ведет себя соответствующим образом) да Кудряшом, на которого находится соответствующий Шапкин, урезонивающий его. Кулигин же, помимо известных ассоциаций с Кулибиным, вызывает и впечатление чего-то маленького, беззащитного: в этом страшном болоте он — кулик, птичка — и больше ничего. Он хвалит Калинов, как кулик хвалит свое болото.
Женские имена в пьесах Островского весьма причудливы, но имя главной героини почти всегда чрезвычайно точно характеризует ее роль в сюжете и судьбу. Лариса — «чайка» по-гречески, Катерина — «чистая». Лариса — жертва торговых пиратских сделок Паратова: он продает «птиц» — «Ласточку» (пароход) и потом Ларису — чайку. Катерина — жертва своей чистоты, своей религиозности, она не вынесла раздвоения души, ведь любила — не мужа, и жестоко наказала себя за это. Интересно, что Харита и Марфа (в «Бесприданнице» и в «Грозе», соответственно) — обе Игнатьевны, то есть «незнающие» или, по-научному, «игнорирующие». Они и стоят как бы в стороне от трагедии Ларисы и Катерины, хотя та и другая, безусловно, виноваты (не прямо, но косвенно) в гибели дочери и снохи.
Ларису в «Бесприданнице» окружают не «звери». Но это люди с огромными амбициями, играющие ею, как вещью. Мокий — «кощунствующий», Василий — «царь», Юлий — это, конечно, Юлий Цезарь, да еще и Капитоныч, то есть живущий головой (капут — голова), а может быть, стремящийся быть главным. И каждый смотрит на Ларису как на стильную, модную, роскошную вещь, как на пароход небывало скоростной, как на виллу шикарную. А что там Лариса себе думает или чувствует — это дело десятое, вовсе их не интересующее. И избранник Ларисы, Паратов Сергей Сергеевич — «высокочтимый», из рода надменных римских патрициев, — вызывает ассоциации с таким известным в истории тираном, как Луций Сергий Катилина.
Ну и наконец, Харита — мать троих дочерей — ассоциируется с харитами, богинями юности и красоты, которых было три, но она же их и губит (вспомним страшную судьбу двух других сестер — одна вышла замуж за шулера, другую зарезал муж-кавказец).
В пьесе «Лес» Аксюша и вовсе чужая этому миру нечистой силы. Лес можно понять как новое «темное царство». Только живут тут не купцы, а кикиморы вроде Гурмыжской и Улиты. Аксюша чужая потому уже, что имя ее и означает по-гречески «чужеземка», «иностранка». В свете этого примечательны вопросы, которые задают друг другу Аксюша и Петр: «Своя ты или чужая?» — «Ты-то чей? Свой ли?»
Зато имя Гурмыжской (Раиса — по-гречески «беспечная», «легкомысленная») для нее весьма подходит, только кажется еще излишне деликатной характеристикой для этой ведьмы. Улита (Юлия) опять-таки имеет отношение к роду Юлиев, знаменитых в Риме, но это имя может намекать и более непосредственно на ее развратную натуру. Ведь в древнерусской повести «О начале Москвы» Улитой зовут преступную жену князя Даниила, изменницу и обманщицу.
Имена актеров Счастливцева и Несчастливцева (Аркадий и Геннадий) оправдывают их псевдонимы и поведение. Аркадий и значит «счастливый», а Геннадий — «благородный». Милонов, конечно, перекликается с Маниловым и с Молчалиным, а Бодаев и по фамилии, и по манерам — наследник Собакевича.
Итак, раскрытие значения имен и фамилий в пьесах Островского помогает осмыслить и сюжеты, и основные образы. Хотя фамилии и имена нельзя в данном случае назвать «говорящими», так как это черта пьес классицизма, но они являются говорящие в широком — символическом — смысле слова.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)