На протяжении веков литература, словно зеркало, отражала реальность мира, изобличала все ее ошибки. Литература возбуждала в людях презрение к порокам, разжигала неприязнь к несовершенству одной личности, указывала на язвы целого общества. Авторы подбирали тонкие, острые слова, сочетали и комбинировали приемы, чтобы зацепить читателя глубже, заставить его задуматься. Так родилась сатира — разновидность литературы, обличающая действительность. За время своего существования сатира создала уникальною художественную палитру, которая помогает автору добиться иронического восприятия того или иного героя или сцены: абсурды, «говорящие фамилии», незначительные детали, гиперболы (небольшие преувеличения).
В середине девятнадцатого века русская сатира переживает свой расцвет. Она проникает в романы и драмы. Сильнейшая социальная напряженность, столкновение нового и старого идеологических течений оказываются в эпицентре литературных произведений. Средством оценки отрицательных сторон «нового человека» и «предшественника» стала сатира. Например, для характеристики нового поколения в романе Тургенева «Отцы и дети» она применялась к конкретным образам: Кукшиной и Ситникова.
Сочетания приемов комического не позволяют читателю воспринять их двояко. Персонажи являются своеобразными шаржами на нигилистов, обнажая невежество пародируемого.
Благодаря портрету Кукшиной, включающему ряд незаметных, но значимых деталей («растрепанная, в шелковом, не совсем опрятном платье», «говорила и двигалась очень развязно, и в то же время неловко», «все у ней выходило неестественно») читатель сразу воспринимает персонаж несерьезно, с невольным презрением. Да и фамилия удачно дополняет портрет. В старину кукшей называли неопрятно, неуклюже одетую женщину. Завершают комичность образа абсурды: «Вы, говорят, опять стали хвалить Жорж Санда. Отсталая женщина и больше ничего! Она никаких идей не имеет ни о воспитании, ни о физиологии, ни о чем!», «А вы занимаетесь химией? Это моя страсть. Я даже сама выдумала одну мастику. И знаете ли, с какой целью? Куклы делать, головки, чтоб не ломались».
Аналогично выстраивается и описание Ситникова. Этого персонажа автор тоже наделил «говорящей» фамилией. По церковно-славянскому словарю, слово «ситник» означает речную траву, даваемую в корм коровам. Даже его портрет вызывает неприязнь и чувство отвращения: «Тревожное и тупое выражение скрывалось в чертах его прилизанного лица». В этом герое раздражает все: его голос («смеялся он беспокойно: каким-то коротким, деревянным смехом»), поведение («не выходит, а выскакивает», «перепрыгивает через канавку, забегает то справа, то слева»), отсутствие собственного мнения («Я надеюсь, вы не от губернатора? — Не надейтесь, мы прямо от него. — В таком случае и я к нему пойду!»).
Внимание читателей акцентируется на необразованности, невоспитанности героев, которую они отчаянно пытаются выдать за слишком глубокое понимание предмета. Кукшина и Ситников упиваются своей «уникальностью», «избранностью». Они прикрывают свою неграмотность принадлежностью к модному направлению, которое возвышает их в собственных глазах. Что возвращает нас к словам, сказанным Павлом Петровичем: «Прежде молодым людям приходилось учиться; не хотелось им прослыть за невежд, так они поневоле трудились. А теперь им стоит сказать: все на свете вздор! — и дело в шляпе. Молодые люди обрадовались. И в самом деле, прежде они просто были болваны, а теперь они вдруг стали нигилисты». Для Кукшиной и Ситникова это всего лишь оправдание собственной несостоятельности. Убеждает нас во мнении о персонажах и презрительное отношение к ним идейного «учителя» нигилизма, главного героя романа — Базарова.
Называя себя «учениками» эти персонажи доводят до абсурда идеи, искажая их и придавая им нелепость. Они мнят себя распространителями учения, которого, в сущности, не понимают. Сам же Базаров на их фоне выглядит бездушным манипулятором. Для него они лишь средство достижения цели — безымянная масса, созванная для того, чтобы «обжигать горшки».
Роман Тургенева, написанный в 1861 году, вызвал множество споров и дискуссий. Проблематика, раскрытая в романе, близка и современному читателю. До сих пор найдутся те, кто будет с неизмеримой гордыней стремиться подчинить себе других, не рассуждая, а настаивая, как и те, которые пойдут за ними, не ради идеи, а ради моды.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)