Москва представляет в колоритно написанных эпизодах: «Вечер в доме литераторов», «События в жилтовариществе», «На садовой», «Сеанс волшебной магии в Варьете» — эта Москва советская. По всему роману рассыпаны приметы нового времени: Соловки, как реальная угроза наказания, шпиономания («Он никакой не интурист, а шпион»), обязательное членство в профсоюзе (Ивана Бездомного спросили в больнице, член ли он профсоюза), доносы и стукачество по телефону (Коровьев и его проделки), тотальные проверки документов («А у вас есть документик?»), вранье с эстрады, секретные наблюдения за гражданами, непечатание «опасных » книг, магазины для «богатых», буфеты с несвежими продуктами, аресты. Как известно, на терновнике не растет виноград (библейские символы). Мудрено собрать с колючих ветвей сталинизма добрую ягоду; на древе тоталитаризма можно было собрать лишь колючий репейник. Возьмем, к примеру, ассоциацию московских литераторов, обосновавшуюся в «Доме Грибоедова». Туда приходили за творческой путевкой в Ялту, поиграть в бильярд, встать в очередь на квартиру и, конечно, вкусно поесть и поплясать: «Ударил знаменитый грибоедовский джаз». Покрытые испариной лица как будто засветились, показалось, что ожили на потолке нарисованные лошади…и вдруг, как бы сорвавшиеся с цепи, заплясали оба зала…За плясал Глухарев с поэтессой Тамарой Полумесяц, заплясал Квант… Плясали: Драгунский, Чердакин, маленький Деникин с гигантской Штурман Жоржем»… плясали неизвестный профессии молодые люди в стрижке боксом, с подбитой ватой плечами, плясал какой-то очень пожилой с бородой, в которой застряло перышко зеленого лука… Где-то в рупоре голос командовал: «Карский раз! Зубрик два! Фляки господарские!!!» Перед нами шабаш ведьм, огненная пляска, грохот джаза, забывающие голоса — словом, вакханалия счастливых обладателей билета с золотым тиснением: «Член писательской… Да это воскрешение на губернском балу герои Гоголя, «Мертвые души». Зоологические уподобления, Фамилии — афиши и прочие, художественные детали рисуют незабываемый сатирический образ литературной элиты, куда не могло быть доступа Мастеру. Зависть, подсиживание, карьеризм, умение устроиться, ненависть к талантливым, хамелеонства литературу по социальному заказу. «Страстишки нагадить ближнему» в среде бесталанных, примитивных людей становятся нормой.
Булгаков глубоко убежден, что «бесовское» начало скрыто в самом человеке. Иначе как же понять мотивы взяточничества председателя жилтоварищества Босого? Кто заставлял его прописывать за деньги, вселять в освободившееся комнаты за взятку? «Квартирный» вопрос одолел всех: и Алозия, Магарыча, позарившегося на подвальчик Мастера.
Сеанс черной магии собрал всех знакомцев и прочих жителей Москвы! Массовый гипноз обнаружил в каждом его внутреннего человека, весьма несовершенного : алчного, грубого, с низкопробными вкусами, любителя хлеба и зрелищ. Но Булгаков, ужаснувшись своему беспощадному гротеску, «спасает» зрителей криками Бенгальского, трепача и фигляра, которому кот Бегемот оторвал голову, поручает Воланду произнести «приговор»: «Человечество любит деньги… Ну, легкомысленны… ну, что ж… и милосердие стучится в их сердца… обыкновенные люди…». Но настоящее наказание ожидало многих в другой жизни » — на Великом бале у Сатаны».
Последний эпизод занимает очень важное место в идейно-художественной структуре романа, являясь кульминационным для всего сюжетного действия. Воланду нужно было закончить принципиальный спор с Берлиозом — атеистом, уже преданный могиле, нужно было «разобраться» со многими персонажами, которым он устроил экзамен, будучи в Москве, нужно было дать оценку увиденному за три дня в социалистической столице. Итак, московская жизнь предстает в зеркале вечности. Описание интерьера бальных залов, участников бала, их диалогов напомнили земное бытие: стена тюльпанов, фонтаны, камины, реки шампанского и коньяка, танцы, в которых сплелись все человеческие пороки: честолюбие и донос, чревоугодие, чувственность, ревность, звуки и краски этого бала сгущены, словно Булгакову захотелось представить модель целого мира со всеми джазовыми оркестрами, всем выпиваемым человечеством вином, всеми яствами, съеденными миллиардами желудков, всей роскошью потребляемой в ущерб природе во имя удобства и тщеславия человек, который праздновал свою короткую, как мгновение, жизнь так жадно, бездумно, по Булгакову, «обменял» пустоутробие свою божественную сущность. Скелеты, прах, оставшиеся от прежних красавцев и красавиц, рассказами читателю о делах человеческих: о фальшивомонетчиках, государственных изменниках, прелюбодеях, убийцах и палачах. Потрясает слаженность всех танцующих, ибо все они исповедовали одно.
Историческая судьба человечества, показывает своим романом Булгаков, — непрерывный поиск Истины. Но нет ее в атеизме и материализме, ибо безбожие ведет к самости (сам не знаю, как жить) и духовному оскудению жизни в целом. Мастер, написавший роман об Иешуа, напоминает, что жить нужно, сверяя свои земные дела с небесными идеалами Добра и Красоты. В сцене Великого бала заключена главная, философская идея романа: человек свободен в своем нравственном выборе между Богом и Дьяволом: поэтому ни политический строй, ни катаклизмы, переживаемые человечеством, не освобождают его от ответственности за добро на земле.0
(1 votes, average: 5,00 out of 5)