«Мечтать — это не значит жить. Нужны подвиги, подвиги! Нужны такие слова, которые бы звучали, как колокол набата, тревожили все и, сотрясая, толкали вперед. Пусть отвращение к настоящему будет бесконечной острой болью и жажда будущего — страстным мучением…»
М. Горький.
Из эпиграфа видно, как понимал писатель высший смысл жизни и искусства, поэтому и искал сильное, мобилизующее слово. Уже в ранних произведениях Горького оно было найдено. Легенды и песни были наполнены мечтами писателя, сказочные образы позволяли почувствовать образ будущего. Раскованность песенной речи, красочность языка эмоционально заражали читателя. Героизм эпохи породил романтику Горького и в ней же нашел свое поэтическое воплощение. Но человек даже в ранних произведениях писателя не был идеален.
Среди богатых наблюдений за действительностью Горький выделял противоположные качества, рождающие радость и горечь, сочувствие и негодование. Различную реакцию у писателя вызывал, прежде всего, именно человек. В его надломленной душе художник-писатель всегда чутко улавливал двойственные проявления (рассказы «Емельян Пиляй», «Дед Архип и Ленька», «Челкаш», «Однажды осенью» и др.). Но «жажду будущего» — идеал цельной гармоничной личности — трудно было совместить с реальным обликом и отношениями людей, поэтому так переплелись, обогащая друг друга, реалистическая и романтическая линии в горьковской прозе 90-х годов.
Как противоядие скучному, однообразному существованию воспеты в первых произведениях могучие, всеподчиняющие порывы: к свободе («Макар Чудра», 1892), любви («Девушка и Смерть», 1892), к познанию («О маленькой фее и молодом чабане», 1892). Что же прославлял Горький в человеке, а чего никак не мог принять?
В ранней романтической прозе Горький всегда выделяет отношения человека и природы. Человек — существо, постоянно стремящееся к наживе, и в этой погоне человек теряет непосредственную связь с природой. У тех же, в ком под пластом «житейской скверны» еще теплится желание больших чувств, море, небо вызывают «жадное и мучительное» притяжение. Этот мотив широко развернут писателем в рассказе «Челкаш» (1894). Гаврила, захваченный чисто практическими интересами, оказавшись среди морских волн, «чувствовал себя раздавленным этой мрачной тишиной и красотой». Вор Челкаш все еще не потерял светлой «памяти, этого бича несчастных». Поэтому он «любил видеть себя лучшим среди воздуха и воды», когда сонное морское дыхание вливает в душу человека спокойствие и, ласково укрощая ее злые порывы, рождает в ней могучие мечты. Но все-таки великая сила природы противостоит, хотя по-разному, порочной жизненной практике обоих героев. По-настоящему счастлив оказывается лишь тот, кто близок природе, гармонично вписывается в нее.
В «Старухе Изергиль» поэтизируется гармоничное состояние личности. В начале героиня рассуждает о печальных превратностях быстротекущего человеческого существования. Ведь многие «родятся стариками», неспособными ощутить радость и красоту бытия. Другие жизнерадостны, одинаково прекрасны в труде, в любви, в песне, как бы слиты со свободной земной стихией. Здесь явственно прослеживается авторская позиция.
Вступительную часть рассказа своеобразно развивают сказания о Ларре и Данко. В легендах предельно увеличены возвышенные и низменные проявления души — от «каменного сердца» жестокого Ларры до «огненного сердца» подлинного героя Данко. Изергиль выражает авторскую мечту о подвиге и веру в справедливое возмездие преступнику, презрение гордеца к гордецам и преклонение перед гуманистами. Ларра, желая умереть, попытался пронзить себе грудь. Но сломался нож — «точно в камень ударили им». Обреченный на вечное одиночество Ларра «стал, как тень». Вырванное же для спасения народа сердце Данко «пылало так ярко, как солнце, и ярче солнца». Вот оно, истинно романтическое воплощение личности: ее исключительность, сверхъестественность деяний! Отношение к персонажам-антиподам высказано автором со всей страстью восхищения красотой и осуждением морального уродства.
Легенде о Данко предшествуют воспоминания Изергиль о прошлом. Лишь немногих возлюбленных с благодарностью сберегает в своей памяти старая женщина: Гуцула, который шел на казнь и трубку курил, и польского пана с изрубленным лицом, воевавшего с турками за греков. Другие впечатления Изергиль безрадостны: ее окружали равнодушие, жадность, похоть и подлость. Сама же она жила высокими чувствами, во имя любви (как она ее понимала) не боялась жертвовать собой. И все же Горький преклоняется перед ней, потому что, несмотря на окружающую обстановку, на жизненные реалии, она сумела сохранить «чистое сердце».
В романтической «Песне о Соколе» (1885) Сокол поражает читателя внутренней силой во время битвы с тьмой. Он умирает борцом, мечтающим о новой схватке с врагами. Читатели понимают, что это — враги его великой Отчизны, которая светла и прекрасна, как бесконечное небо. Побежденный, но не сломленный, Сокол гибнет, смутив покой Ужа, усомнившегося в своей правоте, знании жизни. Сокол погиб, но он заронил искру сомнения в душу самоуверенного Ужа, поколебал его мещанское самодовольство: «пускай ты умер!…Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету! Безумству храбрых поем мы песню!» Эти слова наиболее ярко отражают мысль автора.
Таким образом, Горький в своих ранних рассказах прославляет героизм, пожертвование, он верит в то, что есть на свете люди, следующие за своими чувствами. Герой писателя не только отважен, смел и отзывчив к другим, но и человечен, обладает сердцем и душой. Идеал Горького противоположен эгоистичным людям с камнем в груди и холодом в глазах.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)